Вместо Б. Щукина, первоначально выбранного на роль Ленина, С. Юткевичу пришлось искать другого актера. Однако то, что фильм вышел через год после «Ленина в Октябре», не сделало его явлением вторичным. Погодин и Юткевич шли иным путем, чем Каплер и Ромм, в разработке ленинской темы. Они искали поэтический ключ в трактовке образа Ленина и народа. Они отталкивались от традиций фольклора, народной сказки — так рождалась в фильме история о солдате, который генерала испугался, проворонил, а потом
Режиссер и автор сценария не показывают пути Шадрина в революцию, не прослеживают постепенного пробуждения сознания в темном, забитом
‹…› Своеобразие разговора Ленина и Шадрина заключалось в том, что Ленин не давал никаких указаний солдату, он только спрашивал его, причем о вещах, которые ему, Ленину, было чрезвычайно важно узнать: каков немец, пойдет ли на мировую и как вот он, Иван Шадрин, уставший от войны солдат, возьмет ли в руки винтовку сегодня, сейчас, если помещики и генералы захотят забрать завоевания революции.
Разговор, начавшийся мимоходом, случайно, становился чрезвычайно важным для обоих его участников разговором на равных. Шадрин неторопливо, основательно отвечал на ленинские вопросы, а поставлены они были столь глубоко и тонко, что Шадрин сам доходил до простого и ясного вывода: надо идти воевать.
Но сразу же после сцены в коридоре Смольного в фильме происходил ощутимый слом: если ранее за судьбой и поступками Шадрина ощущались судьбы миллионов окопных солдат, то теперь он становится условной фигурой, действующей в соответствии с задачами автора.
Многочисленные боевые эпизоды более развивали сюжет, чем двигали мысль произведения. Режиссер был бессилен оживить драматургию, лишенную подлинного исторического нерва, философии, проблемы, распадающуюся на ряд сцен, иллюстрирующих, как хорошо воюют Шадрин, Чибисов и их товарищи. Лишь в финальном выступлении Ленина фильм вновь «набирал высоту». Слова о человеке с ружьем, которого теперь не надо бояться,
Ханютин Ю. Художественное кино второй половины