Сосуществование двух поистине монструозных актерских индвидуальностей, делящих экран, — вот основная интрига, задуманная режиссером. Сухоруков-Павел и Янковский-Пален. ‹…› И история их — дуэль. По большому счету, история преданного доверия. ‹…› Невозмутимая актерская стабильность Янковского и одушевленное, больное мастерство Сухорукова можно счесть своеобразной борьбой темпераментов, просчитанной и учтенной режиссером. О Графе Палене мы точно знаем — в финальной сцене он предстанет демоном, который «все понимает» и уходит в темноту с фразой «поживем-увидим». Он слишком хорошо все понимает. Он хороший боксер. Он не открывается. ‹…›

Павел Виктора Сухорукова не знает ничего. Определяющая встреча с противником ярко и ненавязчиво характеризует его душевное, да и психическое состояние. ‹…› В дворцовом подвале Павел доверяет Палену свой секрет, игрушечную модель города Петербурга. Он сам ее изваял, пока дожидался от судьбы более милостивого обхождения. Почти уже состарившись в своей изоляции, нервический царский сын только то и знал, что картонные домики и картонных человечков, каких можно переставлять с места на место без ущерба для их биографии. Жил человек ненастоящей жизнью и вдруг — на тебе — в цари! Царь Павел тут же устраивает грандиозное строительство. Там и погибает, страшно убитый — в недостроенном кукольном дворце в натуральную величину.

Этот персонаж болезненно уязвим. Сухорукову каким-то волшебным образом удается не превратить его в капризное дитя или юродивого, при всем отчаянном сочувствии к своему герою. Это сочувствие заразительно. Павел раскаивается стремительно, в его экранном существовании нет ни единой секунды, какую можно было бы диагностировать как формальную. И ведь заранее знаешь, чем все кончится -и как же жутко от этого! И зачем, зачем больного и незлого этого человека поставили царем? Даже странно, когда вокруг — пышные прически, бриллиантовые ордена и горение факелов. Вроде бы из другой жизни. А человека жаль.

Коробова Д. Заговор Простодушных // Экран и сцена. 2003. № 22/23.