‹…› Поразительно, но к началу съемок он уже видит все целиком. Иногда он вносит какие-то мелкие изменения. Но это обычно случается по вине стихийных сил, вмешивающихся в съемочный процесс, и гораздо реже — потому что на площадке придумывается что-то новое. Обычно он говорит, что надо снять это, это и это. «А этого не надо снимать, мне достаточно». Я часто не понимаю, как он собирается складывать эпизод, а понимаю только когда вижу его в сборке. Леша иногда раздражается из-за того, что все тормозят. «Это же элементарно, ё-маё, это же так просто» — «А, Леш, ну, ты бы так сразу и сказал!» Иногда мы даже цепляемся под конец смены, когда нервы уже ни к черту, и я говорю: «Ну, Леш, ты бы объяснил, и мы бы уже все сделали». Он не объясняет, так как ему кажется, что то, что у него в голове, должно быть очевидно для окружающих.
Шавловский К. «Меня бесит вся эта эпопея про „последнее кино“ Балабанова» [Разговор с Александром Симоновым]. Сеанс
‹…› Честно, меня бесит вся эта эпопея про «последнее кино» Балабанова. На самом деле мы начали говорить про этот фильм еще в 2008 году. Вместе с Надей (Надежда Васильева — художник по костюмам) и Лешей поехали на родину деда Мороза — в Великий Устюг. Проезжали Вологду, Шексну, смотрели места. Леша, как я понимаю, уже тогда хотел написать что-то на эту тему. И мне дико понравилось, что дело должно происходить зимой, когда холодно, снег, на этой заброшенной территории. И когда мы приехали к колокольне, то просто офигели от увиденного. Понимаешь, все было по-настоящему: лютый холод, лед — и эта покосившаяся церковь. Изначально она, конечно, не представляла из себя никакой архитектурной ценности — стандартный типовой проект, как я потом выяснял — но сейчас она выглядит просто потрясающе. ‹…›
Шавловский К. «Меня бесит вся эта эпопея про „последнее кино“ Балабанова» [Разговор с Александром Симоновым]. Сеанс