Яков Бутовский: Перейдем к вашим игровым фильмам. Вот некоторые из них. «Скорость» и «Прорыв» — зрелищные, широкоформатные (о работе над «Прорывом» вы рассказывали в ТКТ. 1986. № 11). Камерный по сути фильм «Влюблен по собственному желанию»; в нем важны были портреты, и они очень хороши, особенно портреты Глушенко. «День ангела» — его вы начали еще во ВГИКе — замечательная фактура старой фотографии…
Сергей Астахов: Вы правы, была такая задача…
Я. Б.: «Арифметика убийства» — напряжение, можно сказать — хичкоковское напряжение, созданное самим стилем изображения. «Восточный романс» — превосходная стилизация под праздничный соцреалистический плакат. «Два
С. А.: Больше всего стилизации…
Я. Б.: Короче говоря, и здесь огромное разнообразие. В связи с этим я вспоминаю слова Анатолия Головни о творчестве великого художника Серова — «виртуозный универсализм». Я не сомневаюсь, что это определение можно прямо отнести к великому оператору Андрею Москвину. Но как бывают актеры с узким амплуа, скажем «неврастеника», и ничего иного они играть не могут, а бывают
С. А.: Я действительно пытаюсь воспитывать в себе «универсализм», как вы это назвали, а Москвин — один из моих кумиров. Вместе с Тиссэ он внес романтику в нашу профессию, но в отличие от Тиссэ, который прекрасно снимал натуру, он был универсалом. Меня еще привлекает то, как он работал со светом, с камерой, что он был влюблен в технику, умел сам
Москвин — эталон операторского мастерства, как и Стораро, Альмендрос. К Альмендросу я даже больше склоняюсь, потому что он относился к категории операторов, которые умеют все, — он снимал очень разные фильмы и на 16, и на 35 мм, снимал документальные фильмы. Он был эмоционален, это для меня — все! Есть два замечательных оператора — Пааташвили и Юсов, но Пааташвили мне ближе эмоциональностью, хотя он не так стабилен в работе, как Юсов. Мне интересна и манера Юсова, и манера Рерберга — гениального оператора, но в
Недавно мне пришлось пересчитать, сколько я снял. Оказалось 17 полнометражных фильмов, из них два широкоформатных, один двухсерийный и один восьмисерийный («Хлеб — имя существительное»). И все были интересны для меня. Интересны ли для зрителя — другой вопрос; зрителю, как говорится, — зрителево. А для меня важно было разнообразие фактуры, работа над ней.
‹…› Я очень люблю решать разные задачи, это заставляет задумываться над своей профессией, над технологией, не делать свое дело «самотеком». Широкоформатная картина интересна мне тем, что от самого формата возникают новые задачи, прежде всего композиционные. Или, допустим, «Ой вы, гуси!». Здесь задача создания довольно примитивного изображения, потому что это лубок, народная картинка. Я лубок очень люблю и вовсе не считаю, что его примитивность говорит о скудоумии народа…
Я. Б.: Скорее наоборот, потому что в хорошем лубке эта примитивность очень точно организована. Кстати, то же самое можно сказать и о вашей работе в этом фильме.
С. А.: Я вспоминаю Пиросмани — ведь
«Восточному романсу» требовалось яркое, красивое изображение, как на плакате, и я с удовольствием создавал такую фактуру.
‹…› Действительно трудной работой была «Арифметика убийства», но поставленную задачу в принципе мы решили. Надо было создать мрачное настроение, сделать изображение загадочным, чтобы было ощущение: здесь
Каждый фильм — это новые задачи, потому для меня игровое кино — неисчерпаемый источник работы с удовольствием. Сейчас я работаю с французами над телевизионным фильмом о Шумане — это будет
Я. Б.: Это будет ваш первый исторический фильм?
С. А.: Да. Другой век, другое государство — мы должны снять Германию в Петербурге. Проблем много, прежде всего — очень жесткие задачи по свету. Тогда не было даже керосиновых ламп или газовых фонарей, только свечи и масляные фонари. А надо снять реалистическое изображение, в том числе и по свету. Да еще сверхзадача — европейское качество во всех отношениях.
Теоретически проблему свечного света я, кажется, решил, теперь озабочен техническим воплощением. Помогло то, что я уже снимал в «Счастливых днях» свечи, в том числе специально сделанные для кино — с электролампочками и изменением динамики света — разгоранием, затуханием. ‹…›
Я. Б.: Вы сняли два
С. А.:
Я. Б.: Вернее сказать, как шоковый удар.
С. А.: Да, наверно, потому что цвет был нарушением нормы. А сейчас для нас это норма, и включение
Конечно, делать
Этот фильм мне в основном удался, я считаю его одним из самых сильных с точки зрения операторской. Здесь были сознательные ограничения в цвете, в тональном разнообразии, даже в объективе: все снято на 25 мм, никакого трансфокатора.
Я. Б.: Можно ли сказать, что постоянный объектив обеспечивал как бы постоянство взгляда на происходящее?
С. А.: Да, это связано именно с постоянством восприятия пространства. Я вообще не сторонник трансфокатора — наезды и отъезды с его помощью воспринимаются неорганично…
Я. Б.: Возникает интересная параллель с Москвиным. «Даму с собачкой» он снял практически одним объективом (лишь некоторые крупные планы сняты портретным объективом) и более того — с постоянной диафрагмой: на натуре ставили нейтральные фильтры. Оптический рисунок был един для всего фильма. Мне кажется, что такое постоянство взгляда диктовал Чехов…
С. А.: (С улыбкой) Всегда приятно объяснить диафрагму Чеховым, но, если говорить серьезно, я с этим во многом согласен. Я сам сталкивался с необходимостью ставить серые фильтры, чтобы, работая на большой диафрагме, сохранить некую размытость фона. Прямой задачи постоянства диафрагмы не было, не додумался до этого, да и не получилось бы: интерьеры я снимал при свечке, натура — сверхъяркое солнце. Стремление к жесткой резкости тоже диктовало свои условия… ‹…›
Я. Б.: А вам приходилось снимать рекламу?
С. А.: Приходилось, но чрезвычайно мало, в основном, когда ее делают мои хорошие друзья и просят, чтобы я снял. Реклама — особый вид искусства. ‹…› Помогло то, что я сторонник непрерывной работы в большом объеме, причем работы разной. Пригодилось умение снимать в любом формате, на любой аппаратуре. Значит, уже есть преимущество перед тем, кто говорит: я снимаю только игровое и на 35 мм. Освоил я и все виды съемки на видео — от любительских камер до суперпрофессиональных. Притом и здесь я старался во всем разобраться и знаю многие тонкости, которыми обычно занимаются видеоинженеры. Выходя несколько лет назад из штата «Ленфильма», я уже умел все это делать, и не
Дальше. Сегодня оператор должен уметь использовать любую пленку, в любых условиях.
Это я тоже
Я. Б.: С интересом к людям, очевидно, связано и ваше стремление работать с дебютантами? С Балабановым, Бобровой…
С. А.: Безусловно. Миша Никитин, Митя Светозаров… Я люблю снимать первые работы. И стараюсь не стоять в позе метра…
Я. Б.: Боброва
С. А.: Я вынужден был это делать, у нее не все получалось. Сначала доходило до обид, но надо отдать ей должное — у нее развито чувство самооценки, все стало на место…
Астахов С.: «Я влюблен в свою профессию». Инт. Я. Бутовского // Техника кино и телевидения. 1994. № 10.