Что ‹…› касается моего отношения к наготе — есть история, которую рассказывает режиссер. Если он в этой истории видит, что герои голые, то я буду голая, для меня это не составляет никакой трудности. Конечно, раздеться перед кучей народа... Нельзя сказать, что мы это каждый день делаем. Но! Если взять такую вещь, что в кино очень много едят — а это тоже очень интимный процесс. В кино целуются. В кино плачут. Вот когда плачут, это, говорят, мастерство — но это же не менее интимно, чем нагота... Так что, если уж ты согласился, то иди с режиссером до конца. ‹…›

Мне интересно играть все, что совпадает с моей... с моей дорогой, что ли, прошу прощения за такую странную метафору. Я ведь сейчас, как ни странно, намного легче отношусь к выбору. В том смысле, что в молодости я дорожила собой: туда не пойду, это не буду делать. Сейчас я думаю: боже мой! Для меня самое большое счастье — играть. Находиться в кадре. И, если я найду причину, зачем это сделать — я буду это делать. Причины бывают разные. Вот, друзья снимают кино, или сценарий нравится. Или обстоятельства сошлись...

Ингеборга Дапкунайте. «Слезы на экране — так же интимно, как нагота» [Интервью Л. Юсиповой] // Огонек. 2008. № 49.