Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
2025
Таймлайн
19122025
0 материалов

«Трофимъ»: Познавая белый свет

Василий Степанов — о короткометражном предвестнике «Про уродов и людей», одной из центральных новелл альманаха «Прибытие поезда».

Этот фильм рождается, как и многие, в темноте.

Женский крик, лязг, грохот — картинки нет.

Только потом из затемнения — печальная русская изба и чувство чего-то плохого. Бородатый мужичонка с топором в одной руке и вязанкой баранок в другой. Выйдет на улицу, обнимет лошадку свою глуповатую, а потом уже в хлев к корове-кормилице, вешаться. Веревку перекинет, повиснет, глаза выпучит. Хрипит, а режиссер — его в белое. И титр — «Трофимъ». Титры на белом фоне — редкость. У Балабанова только раз еще — в «Счастливых днях», где в потусторонний мир изгоняет автор своего alter ego, человека-грибка, а тот, пошатавшись чутка, залезает, как в дом, в каменный гроб.

Через несколько лет «Братом» тот же автор довольно быстро приучит своего зрителя к другому цвету — черному, ровному пульсу сцен, затухающих темными склейками. Эпизоды, как бусинки, будут нанизываться на веревочку сюжета, а между ними — непролазная космическая темнота. Сколько в эту тьму всего умещается, поди догадайся: может, и целая жизнь. Белая же склейка на старте «Трофима» полагается смерти. Но веревка у крестьянина старая, ненадежная, и в яслях с по-доброму жующей коровой уготовано Трофиму самое настоящее воскрешение. Второе рождество. На горизонте идет поезд, и белый пар зовет в путь, в который Трофим-воскресший не может не пуститься. Правда, весть у него не то чтобы очень благая: «А я брата убил». Встречных-поперечных озадачивает. Заварил кашу из топора.

Кадр из фильма «Трофим». Реж. Алексей Балабанов. 1995

В «Брате» Данила Багров, закинув за плечо тот же неказистый сидор, фактически повторит маршрут Трофима: тоже поезд с псковщины, тот же город, засасывающий в себя и зыбкий. Тот же вокзал. Царскосельский, он же Витебский. Та же злая вода вспухшей по осени Невы и бесцельное человеческое кружение. Только брат у Багрова живой, хорошо это или плохо. Есть свои. У Трофима чужие все.

В 1994 году в момент выхода «Трофима» на экран кто-то мог еще написать, что по-ленинградски тщательно сработанная кинолента — ах, посмотрите, какой второй план, какие смачные эпизодники в кадре, какая глубина мизансцены (так вычурно этот автор больше снимать не будет) — своего рода интерпретация истории о Каине и Авеле. Поднаторевшим в искусствоведении знатокам Писания и воскрешение в хлеву на руку, и вдруг заохавшая от женской плакучей жалости деваха из борделя в помощь. Но сегодня, со стратегической высоты прошедшего времени ситуация видится чуть прозаичнее: извечные, преследующие Балабанова мотивы — родство крови, война, конец века, город-душегубка — пропущены в «Трофиме» сквозь сито заданной темы — «рождение кино». Снятая в рамках юбилейного альманаха «Прибытие поезда» новелла станет первым из балабановских рассказов о живой и мертвой воде кинематографа.

Кадр из фильма «Трофим». Реж. Алексей Балабанов. 1995

Кинематограф дает жизнь. Кинематограф жизнь отбирает. Все просто. Льется белый свет на сделанную из коровьего желатина пленку, и живая ее ткань усваивает этот белый свет. Жадный взгляд камеры на перроне Царскосельского вбирает в себя воскресшего мужичка со всей его простонародной статью: бородой, зипуном, шапкой кособокой (такого Маковецкого мы больше нигде и никогда не увидим). Как магнит притянет псковича заморский аппарат. Был бы звук, он бы и с этим ящиком, пожалуй, поделился вестью о том, как брата из-за бабы пришиб. Но аппарат, равно как и вертящий его ручку француз из фирмы Pathé, в сущности, нем, ни бельмеса по-русски не разберет. Отнимет только у мужичка душу, а тело его, покрутившись по городу с сутки, пойдет под страшный человеческий суд.

Жизнь в темноте архивного яуфа окажется куда длиннее жизни на этом свете. Пройдет еще без малого сто лет, прежде чем прервет ее еще один кинематографист, уже свой, родной, не француз. Щелкнет нож на монтажном столе Тамары Липартия: смотрел мужик в камеру — и вот уж нет его. Четырнадцать метров немонтированной хроники укорочены — остановился поезд.

Кадр из фильма «Трофим». Реж. Алексей Балабанов. 1995

Ирония: за столом рядом с Липартия — Алексей Юрьевич Герман. Кажется, Балабанов не случайно берет на роль всклокоченного документалиста своего учителя и наставника. «Трофим» весь вполне себе ухмылка: судьбы — над человеком, вымысла — над документом, автора — над материалом, почвы — над историей. А тут уж постановщик улыбается во весь рот: это ведь Герман, который в собственных фильмах так упивался взглядами героев в камеру, Герман, которому человек — мизерный, кривой, грешноватый, — как зеркальце, говорит 24 кадра в секунду правду и только правду, именно этот Герман вырезает человека Трофима к чертям собачьим. Из истории, из жизни, из фильма. Так обнажается безжалостный люмьеровский механизм: кто бы там ни шел по платформе, паровозик кинематографу всегда будет важнее.

В финале мы увидим настоящий фильм о Трофиме — L’arrivée du train russe, «Прибытие русского поезда». Срезки — в корзину. Перемотают бобину на начало, и пленочная петля затянется на шее и без того мертвого Трофима. «Что с ним будет?» — спрашивает хозяйка дома терпимости. «Повесят мерзавца», — отвечает не без удальства опрокинувший рюмочку усатый урядник. Затемнение.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera