Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов

Музыка

Балабанов задействовал в своих фильмах преимущественно ординарную музыку (за исключением совсем ранних работ), порой — навязчиво сирую, а если в них паче чаяния попадала песня с претензиями, то прихотливый морок контекста быстро превращал ее во внешнюю, как выражался по другому поводу изощренный Жижек, форму своей полной противоположности. Сравните «Чудесную страну» у Соловьева и Балабанова. У Соловьева она закатное эхо иной реальности, где проживают в заповедном мире своих снов, и чашек мыть не надо. У Балабанова она звучит похабной, как шлепок по заднице секретарши в исполнении Ренаты Литвиновой, колядкой, к которой прилипли все самые мусорные ассоциации девяностых. В тех же «Жмурках» филофонический демарш со Sparks: фарсовость альбома Propaganda безвозвратно оборачивается гиньолем.

После саундтрека к «Брату 2» Балабанова сослепу назначили чуть не штатным баталистом «Нашего радио», простодушно решив, что раз герой слушает такую музыку, то лишь ей он и определяется.

Кадр из фильм «Груз 200». Реж. Алексей Балабанов. 2007

Это, конечно, послышалось. Русский рок всего лишь озвучивает русский же мглистый морок (неслучайно Беккета Балабанов тоже снимал в местных подъездах), эти песни принадлежат скорее реальности, нежели герою — Данила на перегоне между Нью-Йорком и Чикаго на редкость весомо врет, что застрял под Тулой; в сущности, весь этот «Наутилус» — это такая же отмазка, вечная отговорка, бесконечная Тула. С музыкой у Данилы, как с братом: брат есть, но братства как такового нет, потому что родственник чаще всего дрянь (будь то американский хоккеист или даже свой местный душегуб). Тоска по братству неутолима, но уходит в пустоту, в такую же колючую пустоту улетают и бутусовские сочинения. В сущности, от клевой Салтыковой герою проку дальше — больше. Данила в первом «Брате» просит у бутусовцев таблетку от головы и убирается восвояси, в свой привычный круг ада — потому что той тусовке с верхнего этажа он столь же чужд, как и случайному американцу в сквоте; в принципе его легко представить говорящим кому-нибудь из загулявших наверху гитаристов: «Скоро всему вашему русскому року кирдык».

Надсадный вой Гаркуши у прощального костра — это и есть настоящая ария балабановского героя, а не про полковника, которому никто не пишет.

Мне кажется, что Балабанов в конечном итоге пришел именно к такому выводу: скоро всему вашему русскому року кирдык. Поэтому и Цой у него в финале «Груза» поддельный, и Черный Лукич почему-то звучит в воровском шалмане, и «Гудбай, Америка» поют на показушном утреннике в лицее — в сущности, так же, как бугай читает Лермонтова. Если рассматривать «Брата 2» как русский вариант «Криминального чтива» (что, по-моему, единственно верный способ оценить его по достоинству), то и финальный вылет под «Гудбай, Америка» следует воспринимать так же, как выход Джулса и Винсента в шортах под Surf Rider, — тогда все встает на свои места: русский рок у Балабанова — это скорее знак временной и географический, нежели символ чего-то большего.

Кадр из фильма «Кочегар». Реж. Алексей Балабанов. 2010

Поздние фильмы Балабанова заставляют поверить в то, что музыка там вообще лишняя. Неслучайно, если в «Брате» плеер спасает героя от пули, то в «Кочегаре» в гитарном кофре уже таскают — поклон Мельвилю — стрелковое оружие. Метафора сколь редкая для Балабанова, столь и увесистая. Музыка здесь лишняя, потому что, пользуясь словами Драгомощенко, она «разъедена присутствием». «Кочегар» сцена за сценой морочит голову безвкусным панихидным чил-аутом, навязчивым, как прибаутки бандита из первого «Брата», а в последнем фильме федоровская «Голова-нога» повторяется до тех пор, пока не исчезают остатки смысла: это похоже на кодирование.

Естественно, возникает вопрос, а чему собственно в таком случае не кирдык — в музыкальном отношении. Пожалуй, последнюю ценность представляет надсадный вой Гаркуши у прощального костра — это и есть настоящая ария балабановского героя, а не про полковника, которому никто не пишет. В этом вопле есть что-то первобытное, как справедливо замечала проститутка в «Брате 2». Дальше от этого костра ехать некуда, дальше будет звучать один только саундтрек заваленного горизонта.

Кадр из фильма «Счастливые дни». Реж. Алексей Балабанов. 1991

Спойте песенку, просит Сухоруков в «Счастливых днях» у Неволиной, имея в виду фокстрот Too Many Tears Берта Амброзая

Ответ — нет.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera