Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
Фантазии экспромтом
Сестра Маргариты Барской Евгения о детстве в Баку

Вечер. Ставни в детской закрыты. Топится печь, освещая нас. Мы трое сидим на ковре — идет игра «говорение». Собственно я и Нюра только зрители, а Маргарита разыгрывает перед нами целые спектакли, говоря за кукол разными голосами. Иногда приказательно она обращается ко мне и Нюре: «Подержи Веру!» или «Пусть Петька возьмет на руки Лору!». Петька — это довольно большая рыжая с телесным лицом обезьяна, исполняющая мужские роли и кажущаяся нам молодым красавцем. Мы бесприкословно выполняем все распоряжения Мары. Иногда надо кукольную кровать поставить на «попа» и она становится горой, препятствующей бегущими за героями злодеям; иногда надо долго, затекающими руками держать высоко лоскуток бархата с маленькой куклой, изображающей Алладина, путешествующего над океаном на ковре-самолете.

Когда я или Нюра пытаемся внести поправки или дополнения, Мара, чаще всего, отвергает их быстро, шепотом доказывая нелогичность предложенного, и действие «на сцене» развивается дальше.

«Говорение» — самая любимая наша игра. Бывало мы пристаем к Маре: «Ну, давай играть в «говорение», мы уже так давно не играли, но она отвечает: «Нет не будем, я сама скажу когда будем». А сегодня после обеда, когда мама снова ушла в магазин, Маргарита твердо заявила: «Сейчас будем играть в «говорение». Ты, Жека, одень всех кукол кроме Любы и Гришы во взрослое, а Нюра устроит из мебели квартиру, поезд (шепотом — «из желтых стульев») и пароход (шепотом — «из большого корыта»).

Значит сегодня у Мары есть готовый план заранее обдуманной «пьесы», а иногда она вдруг объявляет громко: «Нюра, бросай картинки, Женька, быстро тащи на ковер кукол, мебель и все, все, сейчас будет веселое «говорение». На Мару нашло вдохновение и начинается импровизация, она сама не знает как будут разворачиваться события и что ей понадобится.

Когда мы приготавливаем игрушки Нюра спрашивает: «Ты сегодня будешь из книжки или из головы?» Мы больше любим когда «из головы», все не знакомое, новое и неизвестное.

Я — младшая и на мне обязанность костюмера, парикмахера, рабочего сцены, осветителя и просто «держателя». Иногда эти должности выполняет и Нюра.

И Мара фантазирует экспромтом, потому что она говорит так: «Сейчас Люба с Гришей убегут к бабушке, а потом на поезд; нет, они сразу сядут на пароход и попадут на необитаемый остров». Или: «Мулла Насреддин пришел на базар и там встретил Маугли, нет не Маугли, а Гулливера». Иногда сестра инсценирует сказки Пушкина, Гримма или «Робинзона Крузо» и «Серебряные коньки».

Пришла бабушка, остановилась в дверях: «Опять, Марочка, фантазируешь? Ну, сидите, сидите, не буду вам мешать и подожду маму в столовой».

Мне четыре, Нюре шесть, Маре — восемь лет, но прочитала она уже много книг. Читает сестра жадно, много, урывками. Часто в квартире слышатся замечания: «Мара, оставь книгу и садись за уроки». «Мара, брось книгу — пора играть гаммы». «Почему ты перестала играть, опять вместо нот на пюпитре книжка».

Гаммы ‹…› Маргарита не любит, а ноты читает с листа легко и с удовольствием играет пьесы. Я спрашиваю: «Ты учишь новую?» — Нет, — говорит она — это старая, но я ее играю по-своему, а ты ее не узнала?» Слышен голос мамы: «Фантазерка! Играй по нотам и не выдумывай».

А иногда мы просто сидим в детской на ковре возле пылающей печи и Мара рассказывает длинные, длинные истории. Это были рассказы — экспромты с продолжениями, которые длились 20–30 вечеров, и т. к. сестра рассказывала их каждый вечер, но сказка могла длиться месяц, два, а то и всю зиму. Все что Мара рассказывала, нам было страшно интересно слушать. Не помню случая, чтобы попросили ее рассказать что-нибудь другое. Повествование обрывалось на самом интересном месте, как это бывает в многосерийных картинах. В рассказ вводились все новые и новые персонажи, действие развивалось и каждая ветвь имела свой сюжет, но самым интересным всегда был финал, когда автору приходилось свести всех персонажей воедино. Мы же с Нюрой, обладая крепкой памятью и с детской скрупулезностью напоминали Маре о забытых ею участниках повествования, занимавшие в нем маленькие эпизодические роли: «А что потом произошло с мальчиком Сашей?» и Мара не задумываясь отвечала: «Это тот, который ходил по дворам с ковриком и кувыркался? А он уехал в другой город и там в одном дворе встретил своего дядю».

Чаще всего конец каждой судьбы был благополучный, но были и обиженные несправедливостью, обманутые злодеями, были и забытые сироты. Фантазия Маргариты была неисчерпаема. Она никогда не рассказывала сказки, и не соглашалась играть в «говорение», если у нее не было в это время вдохновения, а когда оно приходило — Мару не надо было уговаривать. У нее была потребность высказаться и она сама звала нас, либо мы замечали по ее глазам, что сегодня будем играть и спрашивали сестру, что приготовить.

Жили мы дружно, не ссорились, но иногда я с Нюрой приставали к Маре: — «Пофантазируй пожалуйста…» — и мешали ей читать. Сестра отказывалась, а мы не оставляли ее в покое, и она начинала сердиться. Но у нас была волшебная дразнилка, которая всегда заставляла Мару заразительно смеяться, и весь ее гнев быстро проходил. Прыгая вокруг сестры и хлопая в ладоши, мы повторяли:

— Кекерешка, чульчумка,

— Кекерешка, чульчумка…- и смеялись все трое.

✱ ✱ ✱

Как-то днем двоюродный брат Рафаил повез нас в цирк. Программа была обширная, но больше всех номеров нам понравилась маленькая, лет восьми чернокудрая девочка — наездница. Мара была ею очарована.

В антракте мы пошли за кулисы смотреть животных и там встретили эту девочку. Она уже успела снять свои пышные в блестках юбочки и была в простеньком красном платье. Мара смело подошла к девочке, они были одного роста.

— Ты такая же как я — сказала сестра и было непонятно — подразумевала ли она рост — значит я могу тоже стать наездницей…

С тех пор Мара часто рассказывала нам увлекательные истории, в которых она бывала то канатной плясуньей, то укротительницей львов, но чаще всего она представляла себя наездницей, и мы очень любили слушать эти мечты.

В свои пять лет Марочка бегло читала. Как-то она быстро вслух прочитала в газете политическую статью и с недоумением спросила: «Почему я читаю и ничего не понимаю»?

✱ ✱ ✱

Наша мать была шляпочницей, и так как ее торговля шляпами не давала достаточных средств для существования, она дополнительно «подкреплялась» сдачей в наем нескольких комнат нашей квартиры.

получалось так, что нашими жильцами были исключительно приезжающие в город на гастроли крупные артисты. Это общение с людьми искусства сыграло большую роль в жизни Маргариты.

Часто несколько комнат стояли пустыми, и помню, когда опереточная актриса Дези Дорн пришла нанимать их, мы все трое, стоя на коленях в соседней комнате, молились, чтобы это произошло.

Но мать не подозревала, что мы, хотя бы сочувствуем, принимаем участие в ее затруднениях, а сказать ей этого мы никогда не посмели, т. к. «об этом» нам детям, запрещалось знать и нельзя было «вмешиваться».

Мы так же не должны были знать, что отец третейским судом был приговорен платить по 10 рублей в месяц за каждую из нас, чего он принципиально не делал.

Мама была высокая, красивая. Всегда хорошо одета. Внешне и внутренне подтянута, вежлива, спокойна, тон всю жизнь ровный. Она умела держать людей на дистанции, ей это было нужно, т. к. она была «разводкой» с тремя девочками на руках.

Мать учила нас достоинству, как учат какому-нибудь предмету в школе. Не оглядываться на улицах; не выказывать интереса ни к кому, если к тебе сами не обращаются; не давать честного слова — нам должны верить и без него; ничего не делать из-за «интереса», т. е. из-за стяжательских побуждений и никогда не давала нам денег. На что рассчитывала мать — не известно, т. к. к замужеству нас тоже не готовили, наоборот, всегда говорилось, что женщина должна быть самостоятельной.

Мама учила считаться и подчиняться исключительно ее внутренней силе, в ней было очень много достоинства и когда мать «занималась с покупательницей» всегда казалось, что мама «барыня», а та продавщица.

✱ ✱ ✱

Дези Дорн — опереточная примадонна с мужем и дочерью Бетси, нашей ровесницей, снимала у нас три большие комнаты. У актрисы было много платьев разного цвета из сплошных блесток. И вот когда взрослые уходили из дома, мы, под предводительством Мары и с разрешения Бетси, наряжались в эти блестящие переливающиеся платья, изображая рыб, морские водоросли или звезды. Маргарита говорила, что звезды разного цвета и удивлялась, что мы этого не замечаем. Она учила нас двигаться плавно и медленно и говорить шепотом. Платья подпоясывались всевозможными поясками, т. к. декольте сваливались с наших узеньких плеч и все платье оказывалось на полу. Мара наделяла нас характерами. Она говорила: «Ты маленькая золотая рыбка, веселая, любопытная, тебе надо все знать — плавать быстро, в разные стороны, делать маленькие шаги и быстро перебирать руками.

✱ ✱ ✱

Одно время в сдаваемых комнатах помещалась контора кинопроката. Это были мужчины, которые все время приходили и уходили, привозили и увозили на фаэтонах много круглых плоских коробок.

Кухня была большая просторная с белеными стенами. Вот в этой кухне на стол для приготовления продуктов, ставился проекционный аппарат, а на стену кнопками натягивали мужской носовой платок — экран. Мы трое всегда присутствовали на «просмотрах».

Хорошо помню цветную фильму. В это время от руки раскрашивали каждый кадр. Вот она. Большой зал с мягкой мебелью по стенам. В середине зала стоят двое мужчин во фраках и держат за крайние створки сложенную ширму. Один из мужчин отодвигает створку и из нее вылетает женщина-бабочка, на которой одето нечто наподобие купального костюма с большим вырезом, в оборках и туфли на высоких каблуках, а за плечами громадные пестрые крылья. Женщина летает по воздуху, а в это время другой мужчина открывает другую створку и вылетает вторая женщина-бабочка, потом третья, четвертая и т. д. И все они носятся по воздуху, а мужчины пытаются поймать женщин за ноги, но при их приближении женщины «подлетают» выше. Потом все «бабочки» исчезают в ширме.

Когда кончилась картина Маргарита сказала: «А почему у бабочек крылья не двигаются? ‹…› И почему они летают только вверх и ничего не делают? Хотя крылья у бабочек цветные — они некрасивые и все это скучно." Наверно это было первым критическим выступлением Мары против пошлых и плохих картин.

✱ ✱ ✱

Дебют Маргариты в театре состоялся когда ей было шесть лет. В Баку со своим театром приехала на гастроли В. Ф. Комиссаржевская. Две актрисы из ее труппы жили у нас. Вера Федоровна зашла к нам, увидела сестру, которая подходила по возрасту в дочери Норы Ибсена, входившей в репертуар. Мама дала согласие, и Мару водили в театр на репетиции.

Позже сестра рассказывала, что она отлично помнит Комиссаржевскую. Она понимала, что в театре игра, а не правда, так как Вера Федоровна ей не мать. Помнила, как ее учили раскланиваться и что совсем не боялась выходить на сцену.

Занимаясь с Марой Вера Федоровна сказала маме: «Эта маленькая девочка когда-нибудь станет большой артисткой».

Лето 17-го года. Мы в Нальчике на даче. Маре 14 лет. Она ходит «хвостом» за мамой и ноет: «Ма-а-а-ма, я хочу подстричься. Ма-а-ма, подстриги меня. Ма-а-ма, мне надоела коса», и т. д. и т. п.

На третий день безрезультатных просьб Мара подстригла всех кукол, кого «под-польку», кого «под-мужичка». Нюра плакала навзрыд, и мама обещала ей по возвращении в город отдать кукол в мастерскую для наклейки новых париков.

Мара не унимается и продолжает канючить. У мамы крепкий характере, и нытье Мары на нее не очень действует, но сестра решила добиться своего и пристает к маме уже целую неделю.

Мама сдается, но не сразу.

— Если ты решишь сто задач — говорит она — я разрешу отрезать косу. — А косы у нас троих, толстые, длинные, как у меня. Мама знает — старшая дочь не дружит с математикой, и решить сто задач для нее — каторга. Уже середина лета, и Мара не успеет выполнить задание. Но мама ошиблась в расчетах. Маргариту невозможно было оторвать от задачника. Она не ходила с нами гулять в Атажукин сад, не ходила купаться в речке; ее с трудом заставляли есть. А нужно знать, что дисциплина у нас была строгая, два раза нам ничего не повторяли, и когда мама подходила к столу, мы должны были уже сидеть на своих местах.

За полтора дня сестра решила сто задач. Мама их проверила, и мы всей семьей во главе с торжествующей Маргаритой отправились в парикмахерскую. ‹…›

✱ ✱ ✱

Маргарита была очень музыкальна. Она удивительно точно для девочки 13–15 лет понимала и правильно чувствовала эпоху, характер музыкального произведения и то, что называется голосом, почерком композитора. Слушая игру старшей, если это было и новое произведение мы с Нюрой безошибочно узнавали исполняемого композитора. Педагоги сестры были уверены, что она станет пианисткой, но Мара знала, что она станет артисткой и оставила консерваторию за два года до окончания, чтобы целиком посвятить себя занятиям в Драматической студии.

Больше всех композиторов Мара любила Бетховена. Охотно играла Моцарта, Шопена, Рахманинова, Скрябина. Играла она много всю жизнь.

Близко от нас жила двоюродная сестра Лара, она называлась портнихой. Заказывали у нее только богатые женщины, т. к. платить за работу надо было очень много. Когда Маре было 13–14 лет, ее часто можно было видеть у Лары. В большой светлой комнате перед зеркалом стояла заказчица, на которую пристально и долго смотрела Лара, потом она рывком раскидывала ткань, принесенную женщиной, и начинала прямо на ней быстро накалывать булавками материю, прикладывая и драпируя ее то так, то эдак.

Лара как скульптор «лепила» платье, создавая всегда оригинальную форму. Двух одинаковых платьев не было. Через 10–15 минут совершенно преобразившаяся изумленная женщина видела себя в законченном платье помолодевшей и похорошевшей. Лара быстро раскалывала материю от чего у Мары вырывался громкий вздох, чаще она уходила из комнаты раньше этого.

Мы все очень любили брата Лары Рафаила, который был лет на 20 старше нас. Он часто водил нас на утренники в цирк и театр, а бывать в его квартире было для нас сущим наслаждением. Все там было необычно.

Когда нас угощали чаем на столе появлялась семья черных фарфоровых кошек-чашек с выгнутыми спинками и хвостами-ручками, закрученными колечком. У кошек были зеленые глаза и розовые рты. Ручки чайных ложек были стволами деревьев и на каждом сидело два крохотных медвежонка, светло-коричневая фруктовая ваза изображала баобаб, в корнях которого помещались фрукты, а между ними притаились разные звери. Над столом висел громадный абажур, на белом шелке которого лежало штучное черное кружево и поверх него по две грозди белого и черного винограда. С лампы свешивался шнурок, по которому, как по канату лезли гномы, и если нижнего из них потянуть за ногу — на кухне раздавался звонок, а звонок в квартиру изображал голову Мефистофеля с прищуренным глазом и высунутым языком, вот этот язык и надо было придавить.

Нас очень привлекала оригинальность вещей, и мы как праздника ждали приглашения брата.

Барская Е. Воспоминания о Маргарите Барской (Написаны ее младшей сестрой) // НИПЦ «Мемориал». Архив. Фонд № 2. Оп. № 2. Дело № 6.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera