Иван Александрович Пырьев ворвался в мою жизнь так же властно и стремительно, как он делал все. И я, актриса МХАТа, уже начавшая играть серьезные драматические роли, неожиданно для самой себя оказалась на съемочной площадке фильма «Богатая невеста», мигом превратившись в «сельскохозяйственную» актрису. ‹…›

Легенды о пырьевском упрямстве ничуть не преувеличены. Порой, если хотелось от него чего-нибудь добиться, то нужно было утверждать прямо противоположное. Но иногда он с удивительной легкостью отказывался от того, на чем минуту назад беспрекословно настаивал, если вдруг понимал, что его упорство вредит его же собственному замыслу, вредит фильму.

В работе он умел переступать через свой характер. Ненавидя кого-то в жизни, был готов к совместной работе с этим человеком на площадке и начисто в этот момент забывал о склоках и обидах. Вообще работа — съемки, репетиции — была для Пырьева какой-то совершенно отдельной, автономной частью его жизни. Например, выходя со мной из студии после съемок, он не раз говорил мне: «Ну, здравствуй! Я тебя еще сегодня не видел». И в этом не было ничего нарочитого или неестественного, как это может сейчас показаться. Просто таков был в нем творческий азарт, такая абсолютно детская увлеченность делом, что он забывал обо всем на свете. Он и нас всех заражал и зажигал этим своим чувством.

Азарт и увлеченность, впрочем, были характерны для Ивана Александровича не только во время работы, но и всегда.

Очень сентиментальный и нежный со своими детьми, Пырьев даже в играх ни в чем им не уступал, и в эти часы отдыха казался самым младшим среди всех. Было смешно наблюдать, как они яростно ссорились во время шахматной партии, когда отец, сделав необдуманный ход, получал мат, а семилетний сын отказывался дать ему переиграть. А Иван Александрович еще и жаловался мне: «Скажи этому негодяю, чтобы он вернул мне ход!» ‹…›

Пырьев обладал удивительной интуицией и безошибочно угадывал, на кого его окрик окажет подталкивающее воздействие, а на кого наоборот. На меня, например, Иван Александрович никогда на съемках не повышал голос после одного случая, когда он на меня накричал, и я, растерявшись и смутно соображая, что делаю, просто пошла, словно лунатик, к выходу через огромный павильон.

В моменты сильного гнева Пырьев мог удержать контроль над собой и ситуацией. Да и, в общем-то, если уж говорить откровенно, это взвинченное — только дотронься, взорвется! — состояние режиссера сказывалось на работе, как правило, положительно, создавая на площадке атмосферу непокоя, творческого возбуждения, которое так необходимо актеру во время игры.

А безудержных вспышек бешенства, о которых до сих пор ходят легенды, у Пырьева не было — по крайней мере, во время работы. Да иначе никогда Иван Александрович не добился бы такой любви и преданности своих актеров. А они-таки его любили и уважали по-настоящему, хоть и побаивались, конечно, чего уж скрывать...

Ладынина М. В поисках путей // Иван Пырьев в жизни и на экране. М.: ВТПО «Киноцентр», 1994.