Немало потолкавшись в художествах, я знаю, сколь много в искусствах людей, которые всю жизнь носят выбранную маску и играют роль, изученную до мелочей: весельчак, анекдотчик, простак, мудрец, остроранимый, восторженновоспаленный.
Но человек интересен не тогда, когда он играет роль, а когда его самого можно сыграть.
Пырьева можно было сыграть. Он мог бы стать героем мелодрамы, комедии, фарса, трагедии, трагикомедии. Можно поставить кинокартину «Пырьев», сочинить пьесу, написать роман. Он был разноцветен, противоречия бороздили его. Скандальным и ласковым, притихшим и оглушительным, бесстрашным и трусоватым. Смиренным, язвительным, властным, благостным, зычным. Порой достойный дружбы, любви, преданности, порой не достойный ничего. Из многих оттенков, полуоттенков, граней и миллиметров складывалось явление, носившее имя Пырьев. Иван Александрович Пырьев.
Но главным в этом растворе было все же НЕИСТОВСТВО. Неистовый в заведывании «Мосфильмом», буйный на съемочной площадке, яростный в работе с актерами, исступленный в игре в преферанс. Он играл в карты с постоянными партнерами и был веселым, нежным и озорным, когда выигрывал. Но бесился, проигрывая. Он вообще ненавидел проигрывать. И не только в карты.
Да, в
Он был знаменит, обласкан правительством и любим народом и мог бы оставаться таким до кончины, подобно другим таким же авторам лирических музкомедий. Но вдруг непредсказуемый поворот. От серенад к Достоевскому. Признаться, мало кому был понятен этот прыжок. Недоумевал и я. И только после того, как посмотрел «Карамазовых», уяснил, что это вожделенный для каждого художника (перевалившего за полжизни) скачок к Себе.
Ведь все, что у Достоевского, — это он сам, Пырьев. И князь Мышкин, и Настасья Филипповна, и двуликая Грушенька, и Митя, с его неоглядным разлетом. Да и старик Карамазов — пусть простится мне это — он. Все это он воссоздал подобно тому, как человек порой воссоздает себя самого в ночной тишине, наедине с собой.
Одним из первых Пырьев, былой одописец, выскользнул в НЕДОЗВОЛЕННОЕ, к себе. И поэтому «Карамазовы» — лучшее, что он сделал в кинематографе.
Габрилович Е. Свой, но не вовсе. М.: ВТПО «Киноцентр», 1991.