Фрагменты из дневника Елены Кузьминой 1927-1979[1]
‹...›
[1927]
19 июля.
‹...›
Сегодня здесь идет Братишка[2] и главное у него чудная реклама:
на лучших экранах Крыма
Небывало интересный фильм снова
БРАТИШКА
с уч[астием]. лучших актеров совкинематографии.
Вот так, ура. Иду смотреть. А главное увидеть впечатление, какое она произведет.‹...›
1 августа.
‹...› от нечего делать, напишу обо всем, что есть только в Евпатории. Вчера была в театре, смотрела художников. Ставились отдельные рассказы Чехова. Исполнение ничего, хотя силенки самые захудалые. Но это не важно, интересен сам театр. Снаружи это очень красивое здание, не худое по архитектуре и внутри. Чисто зрительно, - конечно. Что-же касается до резонанса, то это совершенно нечто особенное. Когда на сцене говорит <одно слово зачеркнуто> человек, то слова ударяются о потолок, шлепаются вниз, разсыпаются и звенят. Получается впечатление разговаривающей толпы. Когда же на сцену вдруг появляются новые лица, получается сущая вакханалия. Воздух наполняется звоном, гиканьем, ауканьем. Слов невозможно разобрать, и получается Крыловский квартет. И не столько смешно содержание, сколько забавляет вся эта негритянская музыка. Затем конечно сущий атракцион в этом театре, это фойэ. Во первых это колоссальный сарай, в вышину больше чем в длину. В двух углах стоят маленькие худосочные зеркала из дешевой парикмахерской. В третьем углу стоит аквариум похожий издали на пожарные приспособления. Пол как будто нарочно ободран. Когда туда входишь, то твои-же шаги
шлепаются тебе-же на голову звонкими затрещинками. Милый, дорогой театр, твои стены больше никогда не увидят моих грустных глаз.
Однажды весь день лил дождь, к вечеру стало ясно. Проскучав 12 часов дома, порешили отправится в кино. Пошли в открытое. В саду хрипел промокший оркестр. Под ногами лужи, на скамейках лужи… Народ собирался вяло. Вместо семи начали в десять. Когда шла комедия, из сада доносился похоронный марш, когда шла драма, оркестр запинаясь и хрипя отплясывал шимми. На экране актеры двигались в такт с музыкой. В комедии Гаррольд Ллойд, ходил медленно, плавно. «Братишку» -же так запустили, что там все прыгало, тряслось, и вызывало бурный смех. На публику произвело довольно хорошее впечатление, во всяком случае лучше Ллойда. Прогресс!
Есть тут Курзал-парк. «Аристократическое заведение»! Но часто бывают неплохие концерты. Там все честь-честью, и не вызывает отвращения, и я часто посещаю это милое заведение.
‹...›
13 августа.
Дора[3] уехала и теперь ее место заступила другая девушка, но в совершенно другом духе. ‹...› Это тип 20летней курсистки, но с некоторыми претензиями. Она не признает легких разговоров о окружающей нас повседневности, ей нужно решать никому ненужные философские проблемы. ‹...› Обычно по одежке встречают, а уж провожают только по уму. Быть может она на редкость развитая, умная и пр. но говорить мне с ней скучно. Конечно, большое нахальство с моей стороны так резко судить человека, примерив его только к себе. Быть может я сама пуста, а если и не очень, то все-же в известном смысле односторонняя. Меня больше всего интересует конечно искусство в полном смысле слова. Сюда входят все его виды. Но в технике, в астрономии, в математике, в естествознании и т.д. я понимаю столько, сколько вообще нужно знать, - а что это за наука, что она изучает. Ася, как я поняла из брошенных ею нескольких фраз, всех людей отдающихся искусству считает пустыми и легкомысленными. Это значит Трауберг, Козинцев, Ланде[4], Петька[5], все пустые людишки… Она меня умилила и разозлила, т.к. все это было сказано с очень маленькой оговоркой, и со слишком большим авторитетом. ‹...› Теперь наружу снова выплыл «Дорин» пресловутый доктор. Он за последнее время совсем к нам не подходил, а вчера, встретив меня одну пошел меня проводить. Я незнаю, по моему он или немного ненормальный, или же непролазно глупый.‹...› Но самое замечательное, это конечно то, что когда он идет с кем нибудь по улице и встречает меня, то фамильярно здороваясь, громко произносит – это талантливая кино-актриса. Это значит выходит так, - посмотрите, мол, какая у меня знакомая, - артистка. А ну его к черту.‹...›
г. Оренбург 4 августа 41 г.
Все, что осталось от нервов и здоровья в Москве, плавится сейчас. Большая, грязная теплушка, 70 человек, жара, мухи.
Наташа[6] в Уфе, Ромм в Москве, а я еду к черту в Ташкент. Выгнал ужас перед немецкими бомбами. Целых два года мы читали о бомбардировке чужих городов, ужасались, и не понимали что это такое. И вот упало это и на наши головы. Не знаю как у других, а у меня голова оказалась слабой и я не выдержала и просто бежала. Бросила все и вся и уехала. И я боюсь что я буду сильно наказана. Ромм в Москве под бомбами. Каждую минуту ему грозит опасность. Наташа в Уфе и что с ней, я незнаю.
Но сердце разорвалось на две части и болит и кровоточит непереставая.
‹...›
[Б.д.]
Из дневника.
Нормальным молодым человеком управляют, если можно так сказать – шесть чувств. С возрастом появляется седьмое.
Смешно, но этим новым для человека чувством обладают все животные и даже куры. Это чувство перемены погоды.
В молодости, если дела идут хорошо и не оставляет хорошее настроение, то может <зачеркнуто: идти> проливаться гроза, дождь, ветер – все ни почем. Все равно хочется смеяться, бегать, шутить.
Вот тоже седьмое чувство пришло и ко мне. На улице сияет солнце, деревья стоят неподвижно, и не смотря на это, вдруг наваливается тяжесть, дурное настроение, тревога – и верно, начинает меняться погода. Чувствуешь себя слабой, больной, никому не нужной. Это ужасно. Я борюсь с этим как могу, но ничего поделать нельзя. Просто такое ощущение, что я больна.
Кстати лежу в больнице. 12 раз в год, мы говорим «У меня грипп». И наконец я им заболела. Температура, озноб, скорая помощь и инфекционное отделение. Там лежишь неделю, а потом с воспалением легких тебя переводят в терапию. В общем грипп это страшная, тяжелая болезнь.
Прошло время и я стала поправляться. Брожу по корридорам. Знакомлюсь с больными. Лежит после гриппа очень много старых людей.
Я и отношусь к ним, как к старикам. И вдруг меня начинает мучать страх и стыд, что я-то не на много моложе них. Пытаюсь взглянуть на себя со стороны, а как-же я-то выгляжу. Но через пять минут мускульная память молодости опять заставляет меня забывать о возрасте. Опять я кажусь себе молодой. Если-б не было зеркал, может быть все было-бы и нормально. Но этот проклятый отражатель не дает забывать о том, сколько тебе лет.
А главное, мне скучно со стариками. Меня тянет к молодым. И у меня с ними как-то больше общих тем и интересов.
79 год. Дача у нас уже с 52го года. Значит 27 лет. Сколько я ее помню <одно слово зачеркнуто>, особенно весенние маи. И такого какая весна в этом году, - я еще не встречала. Май месяц, а месяц холодный. Все время идут дожди. Воды на участке по щиколотку. На улицу выходить не хочется. Дышится тяжело. Хочется от дачи избавится. Что-б не чувствовать себя обязанной здесь жить.
К тому-же все соседи изменились. Другие совсем соседи. Кто умер. Кто заново построился. Почти все <зачеркнуто: заново построенные> новые жильцы. А главное все новые жильцы. Стали большие дачи. Какие-то чужие. А главное люди все новые. Приезжаешь и через заборы видны новые дома. Большие. Неуютные. Всем хочется что-то новое, роскошное. Наша дача была маленькая, уютная. Соседние-же участки выстроены-же как поселки. Как будто там живет много-много народу. А вообще живет двое, двое-трое а остальные дома занимает обслуживает персонал.
Поселок стал богат и не похож на себя.
Кузьмина Е. А. Дневниковые записи. 7 июля [1927] – май 1979 // РГАЛИ. Ф. 2399. Оп. 1. Ед. хр. 65.
Примечания
- ^ Печатается по черновому автографу с сохранением авторской орфографии и пунктуации.
- ^ Фильм Г.Козинцева и Л. Трауберга 1926 г.
- ^ Дора, «Дорин» доктор – курортные знакомые Кузьминой.
- ^ Имеется в виду актриса Вера Николаевна Ланде-Безверхова (1901-1998), жена Л. Трауберга с 1924 г.
- ^ Речь идет о Петре Станиславовиче Соболевском (1904-1977), актере, ученике ФЭКС.
- ^ Дочь Е. Кузьминой.