Помню свое потрясение после впервые в 1987 году увиденной «Истории Аси Клячиной…». Какое там «очернительство», оно же — суровый бескомпромиссный «реализм»! Да ведь это же чистой воды сельская идиллия! Ну да, одеты не от Кардена, и далеко не в «болоньи», жизнью все Бог знает как покорежены, но ведь все счастливы, действительно счастливы. Потому что эту невероятную, немыслимую, нечеловечески трудную — с коллективизацией, с войной — жизнь прожили, и выжили, и детей родили, и урожай сняли хороший. А значит, все самое трудное и самое страшное позади, и теперь будет все лучше и лучше, и «нынешнее поколение будет жить при коммунизме». О чем они все камере рассказывали, помните? Да о любви своей. И у каждого она счастливая. И только автор со своей героиней чувствуют, что в последний раз празднуют эти люди свое единство; что за амбарами, набитыми сеном, открывается необозримое пространство, которое предстоит каждому пройти в одиночку, и каждый только сам по себе, наедине с собой может его пре-одолеть, о-своить. Потому с такой прощальной нежностью глядит на них камера Георгия Рерберга, поистине божественным взором, именно таким, каким оглядывает их в финале, целуя каждого крепко-накрепко — на прощанье! — Ася Клячина Ии Саввиной — смеясь и плача.

Марголит Е. Нормалек! // Искусство кино. 1994. № 9.