[Из интервью с Первым секретарем СК РФ, режиссером Игорем Масленниковым]
И.М.: Я решил пока не делать телесериалов. Мне кажется, я уже достиг всего, что мог в этом жанре. Я вижу, как все ринулись в это сериальное море. И чего я там буду плавать?
‹…›
СКН: А это очень сильно отличается — снимать сериал и снимать фильм?
И.М.: Это отличается очень, и не только, когда его делаешь, но и когда фильм закончен и продолжает свою жизнь уже без тебя. Мне как-то захотелось пожить вместе со своей картиной. А сериал один раз показали по телевидению — и все, он вылетел в трубу. Ну, если удачный, его покажут еще несколько раз. Но все равно, фильм живет иначе, нежели сериал. Да и просто захотелось сделать кино. И я нашел сценарий. Наткнулся на него случайно, будучи в жюри сценарного конкурса, который проводили Сценарная Студия и Госкино. Я даже не знал, кто автор. А потом, когда этот сценарий получил первый приз, я узнал, что автор сценария — Аркадий Высоцкий. Он меня поразил. Целый год мы добывали деньги у Госкино, наконец, нам их выделили. И инвесторы появились. Короче, с 25 июля я начинаю снимать «Балладу о бабочке».
СКН: О чем картина?
И.М.: У нее очень сложный жанр. Это современная жизнь, реалистическое кино, но при этом оно чуть-чуть приподнято, романтизировано и драматизировано, я бы даже сказал — трагедизировано. Это история девочки, одной из тех, каких сейчас много, — хороших длинноногих девчонок, которые существуют рядом с богатыми людьми, стали частью их имиджа. Вот такая хорошая умненькая девочка рядом с хорошим, умным и очень богатым человеком, сделавшим ее деталью своей богатой усадьбы. Поначалу даже непонятно, о девятнадцатом веке мы говорим или о сегодняшнем дне. Только с появлением «мерседеса» мы понимаем, что это происходит сейчас. Вот такая история. Потом начинаются трагические обстоятельства, и наша бабочка оказывается выброшенной из жизни. При всем трагизме эта история — очень светлая.
СКН: Игорь Федорович, у Вас, кажется, никогда не было больших простоев в работе?
И.М.: Да, я всегда много работал. Я закончил отделение журналистики филфака Ленинградского университета, работал на телевидении и ушел оттуда с должности главного редактора литературно-драматического вещания на режиссерские курсы Г.М. Козинцева. С тех времен у меня выработалась привычка — вставать утром, умываться, завтракать и идти на работу. И это состояние существует во мне всю жизнь. Поэтому я не представляю себе, как быть вне работы. Я знаю нескольких очень талантливых людей на «Ленфильме», которые так и просидели в кафе, сделав две-три довольно интересные работы. У меня свойство — я все время должен что-то делать. Поэтому и снял так много картин.
СКН: Основные свои работы Вы сняли в Ленинграде, и именно на «Ленфильме» в 80-90-е годы очень ярко заявило о себе авторское кино. Ваши же фильмы совершенно иные — зрительские, рассчитанные на мгновенный эмоциональный отклик, независимо от возраста и образования. Такое кино у нас, еще со времен Гайдая, не было особенно в почете среди критиков. Вы замечали это когда-нибудь по отношению к Вашим картинам?
И.М.: Я преподаю в Петербургском Университете кино и телевидения, бывшем ЛИКИ. Когда на занятиях речь заходит об авторском кино, я говорю студентам: «Этим кино вы займетесь, когда почувствуюте в себе природу авторского лириче-ского высказывания. Это может быть в человеке, а может и не быть. Вы должны четко понять про себя, кто вы — лирический поэт или просто рассказчик? И не надо заблуждаться на этот счет. Пыжиться и изображать из себя автора в авторском кино нельзя. Это особый дар».
‹…›
Мне лично себя изучать неинтересно. Я стесняюсь делиться с другими людьми тем, чем внутри себя живу. Мне этого никогда не хотелось. Я — рассказчик, и это не менее достойная профессия в кинорежиссуре. Мне обязательно нужно, чтобы была история, чтобы были прописаны характеры. Талант нужен, но талант рассказчика. Как с рассказыванием анекдотов: один рассказывает так, что тошно слушать. А другой так расскажет, что все помирают со смеху. Вот в чем искусство режиссуры — той, которой я занимаюсь. Я должен позаботиться о том, чтобы всем было интересно.
СКН: Мне кажется, об этом сейчас редко думают наши сценаристы и режиссеры. Стало расхожим местом пренебрежительное отношение к зрителю и похоже, что это — одна из причин того, что в последние годы произошло смещение жанровых канонов в нашем кино.
И.М.: Этот процесс понятен. Были утеряны школа, ремесло, навыки. В какой-то момент с появлением авторского кинематографа, начиная с Тарковского, была утрачена школа тренинга, то, что у балетных называется умением стоять у стенки и каждый день по 8 часов заниматься просто упражнениями. Исчезли мастера, которые учили рассказывать истории внятно, четко, увлекательно. Молодым была брошена идея, что прежде всего они должны выразить себя. Да что он может выразить, если он только что из школы? Это или есть в человеке, или нет — желание делиться тем, что у тебя на душе, что тревожит тебя и волнует. А всей молодежи активно предлагалось: «Самовыражайтесь!»
СКН: И наша критика это поощряла.
И.М.: Да, самый главный виновник в этом — критика. Она сбила с толку целое поколение. И произошло это как раз в последние
СКН: А что мы имеем? Что сейчас происходит в нашем кино?
И.М.: Как бы сейчас «ни угасал» кинематограф, о чем стало привычным говорить, земля продолжает рожать все новых и новых детей, и этот процесс неостановим. И среди этих детей обязательно есть те, кто одарен и стремится заниматься нашим делом. Я вижу это по своим студентам.
Мне вообще стало интересно заниматься с молодыми — может быть, это уже возрастное, но они вызывают у меня живейший интерес. Недавно принимали экзамен у сценаристов-первокурсников в университете Натальи Нестеровой. На экзамене, кроме меня, были Эдуард Володарский, Максим Пежемский, Исай Константинович Кузнецов — солидная публика. И вы знаете, там есть очень интересные и перспективные ребята. Я принимал курсовые работы у своих второкурсников — три из них уже можно показывать на любом студенческом конкурсе.
‹…›
Масленников И. У нас нет другого выхода, как жить дальше // Кино России