[Из интервью с Первым секретарем СК РФ, режиссером Игорем Масленниковым]
‹…› Это сейчас наша самая главная, катастрофическая проблема — утерянный прокат. Я очень хорошо помню, как происходил его развал. Я помню первую наркотическую инъекцию, когда некий Таги-заде закупил 300 американских фильмов чуть ли не по 10 долларов каждый. Это было первой наркотической иглой, введенной в наш изголодавшийся народ, который до этого мало что видел из мировой кинопродукции. Так были совращены директора кинотеатров. Они вдруг обнаружили, что можно зарабатывать бешеные деньги, почти ничего в это не вкладывая. И покатилось это дело с горки. А когда к Таги-заде пришли из разогнанного Госкино СССР Ермаш, Павленок, Иванова и прочие, они ему еще помогали доразваливать кинопрокатную систему.
Так она и развалилась в одночасье. В результате наш прокат сегодня не может вернуть денег за свое родное кино, даже если бы и захотел этого. Куда проще делать деньги на американском «Титанике». Фильмы, подобные «Титанику», дойдя до нашего проката, уже собрали основные деньги у себя в Америке и дальше идут по миру, до-скребывая прибыль по сусекам. На этих блокбастерах зарабатываются огромные деньги, поскольку конкуренции по постановочному размаху на российском рынке у них практически нет.
У нас же нет таких денег, чтобы снимать нормальное кино, которое собирало бы полные залы и, как минимум, отбивало за-траты, не говоря уже о прибылях.
СКН: А каковы перспективы выхода из этой безнадежной ситуации?
И.М.: Да никакая она небезнадежная. Поскольку жизнь небезнадежна по природе своей, она постоянно обновляется. Все как-то утрясется, наладится. Найдутся умные люди. Уже есть масса рецептов, как выходить из создавшегося положения. Есть французская модель, когда государство активно помогает кинопроизводству. Есть проекты российских кинопрокатных компаний. Все это реально, я верю, что народ в конце концов пойдет смотреть наши фильмы.
СКН: А массированный телевизионный кинопоказ не сможет этому воспрепятствовать?
И.М.: Даниил Дондурей недавно подсчитал, что у нас, как ни в одной стране мира, каждую неделю по всем телевизионным каналам показывается 300 кинофильмов. Ну как же кинематографистам угнаться за таким разнообразием выбора? Вот люди и сидят дома у своих телевизоров. Но конкуренция с телевидением — это не только наша проблема. Мир-то остальной существует, и мы никуда не денемся. Чтобы вытащить человека из дома, нужно предложить ему что-то особенное, чего он не сможет ощутить, лежа на диване. Но я думаю, что мы научимся делать такое кино и строить такие кинотеатры, потому что у нас нет другого выхода, как жить и жить дальше.
СКН: А как соотносится с Вашими оптимистическими настроениями наш сегодняшний отечественный кинорепертуар?
И.М.: Именно исходя из него я и делаю такие прогнозы. Современное кино — поучительное и совсем небезнадежное зрелище. У нас очень сильное кино, которое я назвал бы триллерно-разбойничьим. Мы научились делать его вполне на международном уровне. «Брат», например, сделан мощно, и рядом с ним можно поставить еще несколько такого же рода картин, которые сработаны толково и грамотно. Другое дело, что я не приемлю эту тематику. Но с точки зрения профессионализма и умения угодить зрителю, можно сказать, что мы уже умеем делать это. Не хватает интересных позитивных идей, не хватает чего-то доброго и светлого.
В этом смысле очень показателен опыт моей студии «Троицкий мост», когда в Каннах мы получили сразу два гигантских приза: за картину В.Каневского «Замри — умри — воскресни» и за «Такси-блюз» П.Лунгина. После этого у французов вспыхнул к нам большой интерес. Тогда мы сделали семь фильмов по заказу французского телевидения — «Русские повести», все они ушли во Францию. Это были качественные картины. Но вскоре интерес стал угасать. На французов обрушилась лавина чернухи.
Почему мы занимались чернухой с такой страстью? Потому что раньше не имели права показывать жизнь во всей ее неприглядности. Поэтому, когда раскупорили эту консервную банку, сначала оттуда пошла одна дурнота. Естественно, это очень дискредитировало нас на европейском рынке. Ну, а сейчас нам и самим стало ясно, что спасение кино — только в светлых, добрых, гуманистических фильмах. Пусть они будут драматичны и даже трагичны, как тот фильм, что я собираюсь снимать, но все равно должно быть какое-то ощущение добра и надежды. Все утрясется. Это произойдет само собой, естественным ходом, как произошло у американцев. Не может же человек все время питаться гнилыми консервами.
Вообще, в русской натуре есть такая склонность — верить больше в плохое, чем в хорошее. Для нас привычнее брюзжать, чем радоваться. В последнее время это как-то особенно развилось.
СКН: Но с этим, наверное, надо работать и активно бороться за позитив — и в душе, и в жизни, и в кино?
И.М.: Мне хочется, чтобы то, чем я занимаюсь, было нужно людям и чтобы своими картинами я вызывал у них чувство радости и света.. Это моя элементарная задача как режиссера.
СКН: А как Первого секретаря Союза кинематографистов России? Может ли Союз активно способствовать нормализации кинопроцесса?
И.М.: Обязательно. Я и пришел сюда ради этого. Недавно с Ириной Николаевной Гращенковой мы создали молодежный отдел, и скоро начнутся семинары и мастер-классы, которые будем проводить в Белых Столбах. Кроме того, мы вступили в ФЕРА, в Европейскую ассоциацию кинорежиссеров. У нас есть договоренность, что за их счет в течение года пройдут два-три мастер-класса с крупными мастерами европейского кино. В ближайшее время мы также предполагаем открыть в Интернете сайт Союза кинематографистов, где, кроме информации о событиях, происходящих в Союзе, всем желающим кинематографистам, в том числе и молодым, представится возможность высказаться на любую интересующую их тему, дать о себе информацию, рекламу, принять участие в самой разработке союзного сайта.
Для Союза кинематографистов России не менее важным делом, чем социальная защита своих членов, является восстановление творческой атмосферы, дружеского участия в творчестве коллег, активного обмена мнениями, критикой, просмотрами, опытом.
Масленников И. У нас нет другого выхода, как жить дальше // Кино России