‹…› Он [Н. Михалков] позвонил мне и сказал, что хочет снять картину по давней моей пьесе «Пять вечеров». Этот звонок ошарашил меня. Режиссер, который сделал «Механическое пианино»! Фильм, непохожий ни на что снимавшееся у нас прежде. ‹…›

И вот он намеревается снять что? — фильм по устаревшей, на мой взгляд, пьесе. Когда она была написана, одиноких женщин на сцене и экране еще не существовало. Неустроенные судьбы были немыслимы. Но с тех пор одинокие женщины густо населили кинопроизведения, неустроенные судьбы стали еще более неустроенными.

— Зачем вам это! — сказал я Михалкову. — Не позорьте себя, не позорьте меня!
— Ну ладно, тогда хоть приезжайте к нам в Пущино, просто отдохнуть.

Там он снимал картину «Несколько дней из жизни И. И. Обломова». И прислал машину. Но когда я приехал, сразу же в вестибюле гостиницы сказал ему:
— Одно условие — никаких разговоров о «Пяти вечерах». Вы пригласили меня отдохнуть, вот я и приехал отдохнуть.
— Не будет, не будет, — пообещал он.

Мы поднялись в номер, где был накрыт стол с набором бутылок спиртного (тогда это еще не возбранялось). Через некоторое время выпили на брудершафт, и он сказал:

— Ну завтра за работу. Что не нравится, вычеркивай, что хочешь переписывай. Но учти, мы решили снять картину за двадцать пять дней, между первой и второй сериями «Обломова», так что времени в обрез. ‹…›

Сценарий был утвержден Госкино за день. (Сроки, сроки!)

Михалков задумал фильм как «ретро», тогда еще непривычное в советском кино. Поэтому посоветовал мне расспрашивать у женщин (у них на это память лучше) о подробностях одежды, причесок, мелочей быта двадцатилетней давности. Распространенной, например, была прическа «ветер фестиваля», или по-простонародному «плюнь мне в ухо». Модными были пышные юбки. Многое приходило нам на память — крохотные телевизоры с укрупняющими линзами...

Времена меняются быстро, все быстрей. У Михалкова редкий дар ощущать и передавать особенность, грустную прелесть, поэзию давно минувших мгновений жизни. ‹…›

Картина была снята в срок.

Но в дирекции студии сказали:
— Что же, для заграницы снимали картину?
— Почему?
— Так ведь там будут думать, что у нас и теперь так живут, в коммунальных квартирах!

Мы пытались сослаться на то, что картина «ретро».
— Да кто там это поймет!

И правда, говорят, в каком-то европейском городе фильм имел парадоксальный успех — зрители решили, что это абсурдистская картина: по квартире героини бродят какие-то призраки — неотвязные видения ее давних грехов.

А русские люди, эмигранты из России, говорят, плакали, долго не отпускали актеров.

У меня память об этих двадцати пяти днях осталась легкая, счастливая и благодарная.

Володин А. Шутя, играя... // Никита Михалков: Сборник. М.: Искусство, 1989.