Так что же перед нами на экране — душа или маска «старой фильмы»?
И что, собственно, нам сегодня необходимо?
‹…› Что и говорить — сложную задачу поставили перед собой авторы фильма «Раба любви». Сложную и редкую в нашем современном кинематографе.
Они пожелали рассказать кинозрителям о начальных годах русского немого кино, о его слугах, жертвах и рыцарях, об этом, на наш сегодняшний «взрослый» взгляд, странном, искусственном, несерьезном и суетливом мире, который, несмотря на все (такова уж аберрация исторического зрения, власть времени), представляется нам исполненным даже своеобразной романтики. Во всяком случае, мы склонны отнестись к нему с грустной улыбкой и, читая название какой-нибудь ископаемой «фильмы» вроде «Сказки любви дорогой» или «Женщины, которая изобрела любовь» (все с участием Веры Холодной) или еще что-нибудь подобное, не возмущаться пошлостью, как, скажем, это могло быть лет тридцать назад, а улыбаться все той же улыбкой... Меняется восприятие, песенка «Арлекино» получает международные призы, фирма «Мелодия» продает диски «шлягеров» — Вари Паниной, Анастасии Вяльцевой, записи первых десятилетий двадцатого века...
И еще одну трудную задачу поставили перед собой авторы «Рабы любви». Рассказать о «старой фильме» как бы средствами самой «старой фильмы».
Как бы! Ибо повторение невозможно хотя бы уже в силу того, что на имитацию примитивной техники брошена могучая современная техника.
Итак, авторы создают стилизацию.
Где-то на юге, предположим, в Одессе, застряла группа кинематографистов, в составе которой известная кинозвезда. А кругом гражданская война, скоротечная власть белых, ужасы их контрразведки, борьба с ними большевиков-подпольщиков, реальная драма истории...
На сопоставлении этих двух материй и строится фильм.
Персонажи киногруппы существуют в какой-то истоме, в томлении предчувствий. Их время остановилось. Прекрасные портреты Вознесенской, контражур, который так любили операторы немого кино, стоячее солнце, тенты, желтые апельсины, пустой вокзал, голый перрон. Тягучее время. Время, в котором вязнешь...
Эта материя лучше всего удалась создателям «Рабы любви».
И еще удалась им ирония, некий автошарж на кинопроизводство.
Помимо Елены Соловей, и в самом деле, кажется, стопроцентно выполнившей задание стилизации, следует назвать и Александра Калягина (режиссера), и Олега Басилашвили (продюсера), и Николая Пастухова (автора «сценариуса»). Эти артисты обнаружили безупречный слух на взятый стиль и создали вместе с оператором Павлом Лебешевым атмосферу этой «взвешенной» жизни.
Что же до мира подпольщиков, то в той части, в какой он изображен в черно-белом стиле «немой фильмы» — а это стиль «Красных дьяволят», гайдаровской «Школы» и многих первоначальных советских лент, стиль строки Эдуарда Багрицкого «Нас водила молодость в сабельный поход», — в этой части он убедителен. Как убедительно может быть подражание, откровенная имитация, когда не только не скрывают, что это имитация, но любуются этим. Подражание не действительности, но искусству. Имитация не натуры, но произведения, художественной манеры определенного времени. Когда же авторы вдруг нарушают ими же избранный стилистический принцип и, осуществляя своеобразную «пересадку тканей», вводят хронику зверств белогвардейцев или в актерском исполнении вдруг переходят к манере психологической, как, например, в части (в части!) роли кинооператора Виктора Потоцкого (в исполнении актера Родиона Нахапетова), тогда этот мир делается ненастоящим.
Фильм «Раба любви» — один из тех редких фильмов-стилизаций, которыми не балует нас кинематограф. Несомненно, он требует определенной подготовленности, если можно так сказать, эстетической ориентации зрителя, а потому вызовет разноречивые мнения, их борьбу.
Но все-таки что же нам сейчас тут важнее — душа или маска?
Душа! Конечно же, душа!
Только не нараспашку, а проглядывающая сквозь причудливые и наивные прорези старой маски...
Свободин А. Душа и маска «старой фильмы» // Советский экран. 1976. № 20.