Название самой первой ленты Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих», снятой по сценарию Эдуарда Володарского, обозначало коллизию, к которой режиссер впоследствии не раз будет возвращаться, испытывая ее то на драматизм, то на комичность, помещая ее то в историческую среду, то в современный интерьер, преломляя ее сквозь призму то приключенческого, то мелодраматического жанра.
Перед нами своего рода уравнение с двумя неизвестными.
Одна неизвестная величина — «свой». Другая — столь же неизвестная — «чужой». ‹…›
Реалии гражданской войны на экране также условны, как и сакраментальный бассейн, в который вода вливается с одной скоростью, а выливается с другой. Впрочем, нужна оговорка: условность не исключает натуральность. Последнюю не исключил и Михалков. Более того, постарался ее предельно обострить. Среда действия тщательно проработана, насыщена достоверными подробностями; она живая, фактурная и потому запоминающаяся. Запоминается то утро, которое знаменует начало операции по переправке золота, помнится аскетический быт «своих», бросается в глаза живописность среды обитания «чужих», физически ощутима одышка персонажа А. Калягина, достоверна вся физическая сторона сюжета — погони, драки. Убедительна психологическая подоплека поступков, жестов, реплик...
Оговорив безусловность среды, действия, лиц, чувствуешь потребность в оговорке относительно условности и того, и другого, и третьего. ‹…›
Посмеем утверждать, что перед нами не историко-революционный фильм, созданный во славу одного из многочисленных подвигов в пору гражданской войны, а некий поэтический экзерсис, созданный на материале гражданской войны, или, если быть совершенно точным, созданный на материале клишированных представлений о гражданской войне.
Берется материал, обусловленный жанром и препарированный жанром, с недвусмысленной целью: провести резкую черту между «своими» и «чужими».
‹…› перед нами приключенческий фильм не в чистом виде, ‹…› перед нами, скорее всего, интеллектуальная игра в приключенческое кино. Невыразительность главного героя косвенным образом подтверждает это соображение. ‹…›
Совершенно очевидно, что жанр приключенческого фильма использован режиссером в данном случае как фокусирующая оптика, а не просто как приманка для зрителя. Детективная интрига работает как средство испытания очень важной для автора идеи. Ценность братства поставлена под сомнение детективным ходом и утверждена заново детективным противоходом.
Жанр, сколь ни ясно выражен в структуре фильма, не является, однако, его господствующим началом. Скорее, он существует в картинке на правах посредника, хотя и очень активного. Он является как бы соавтором драматурга и режиссера.
Богомолов Ю. Свой среди чужих, чужой среди своих (коллизия и фильмы) // Никита Михалков: Сборник. М.: Искусство, 1989.