Любовь Аркус
«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б)
О С. Эйзенштейне.
Предложить т. Шумяцкому использовать т. Эйзенштейна, дав ему задание (тему), предварительно утвердив его сценарий, текст и прочее.
Решение было принято 9 мая 1937 года. ‹...› В окончательном варианте решения вместо неопределенной начальной формулировки «попробовать использовать» осталось однозначное: «использовать». Изучение итогов голосования говорит о стиле сталинского руководства искусством. Сталин играет роль верховного жреца среди коллективного руководства. Вопрос Сталина звучал: «тт. Молотову, Кагановичу, Ворошилову, Жданову, Керженцеву. Как быть? И. Ст.». ‹...› Лазарь Каганович отвечает: «Я думаю, что нельзя верить Эйзенштейну. Он опять истратит миллионы и ничего не даст, потому что он против социализма. Предложения Шумяцкого правильны. Л. Каганович». Похоже, что резолюция Кагановича была первым по времени ответом на вопрос Сталина. Первоначально под его подписью стояла подпись Молотова, впоследствии густо зачеркнутая. Вторая резолюция Вячеслава Молотова: «Думаю, что можно попробовать использовать Эйзенштейна, дав ему задание (тему) предварительно утвердить его сценарий, текст и пр. — надо с ним повозиться. В. Молотов». Эта формулировка станет основой резолюции Политбюро. Ворошилов: «Согласен с предложением т. Молотова. Ворошилов». Андрей Жданов: «Тоже. А. Жданов». В итоге вопрошавший Сталин присоединился к мнению большинства из меньшинства членов Политбюро, участвовавших в голосовании. ‹...›
Через два месяца после решения о «Бежином луге» Политбюро сочло возможным смягчить карательные меры по отношению к режиссеру, хотя его совместная работа с Вишневским не закончилась фильмом. После празднования 20-летия революции необходимость в фильме «Мы — русский народ» на материале романа из Первой мировой войны отпадала. Вернее, фильм о русском народе был по-прежнему нужен, но только на аллегорическую тему. Противостояние с немцами в нем должно было быть доведено «до оснований, до корней, до сердцевины» метафизической причины. Не до времен Зигфрида и Брунгильды, но хотя бы до эпохи тевтонов из XIII века. Таким заданием-темой станет «Александр Невский». Сценаристом будет определен Петр Павленко. ‹...›
Максименков Л. Сумбур вместо музыки. Сталинская культурная революция — 1936–1938. М.: Юридическая книга, 1997.