Проникновенная баллада о фронтовом поколении, фильм «Белорусский вокзал» сразу стал частью народного сознания, словно существовал там всегда, как дерево в поле. Вряд ли притихшие в залах люди запомнили фамилию режиссера: произведение как бы уже не принадлежало своему создателю.
Ныне режиссера Андрея Смирнова словно бы и не существует. Его судьба — рваный, расползающийся пунктир, не стягивающийся в единую линию.
Андрей Смирнов дебютировал фильмом «Пядь земли» (совместно с Борисом Яшиным). Неспешный и вроде бы непритязательный рассказ об окопных буднях дышал тем «чувством войны», которое жило в крови у детей фронтовиков, но ничем от прочих зрелых дебютов не отличался.
Зато уникален был «Ангел». Фильм счищал камуфляж «романтической героики» с Гражданской войны, являя ее дикий и страшный лик. Сам стылый, промозглый воздух этого фильма словно пронизан фанатизмом и остервенелой жестокостью воюющих сторон. Народ впал в исступленное самоистребление, время, как обезумевшее колесо, сорвалось с оси и вскачь понеслось в бездну… А ведь в тематических планах «Ангел» числился в качестве юбилейного подношения к
«Белорусский вокзал» продрался к зрителю. Не было бы счастья, да несчастье помогло: вслед за лязгом наших танков по пражской брусчатке по экранам загрохотала эпопея, где мудрый Сталин «освобождал» народы Европы. Однако наглое клацанье милитаристскими затворами нужно было чуть приглушить, и власти скрепя сердце закрыли глаза на оппортунистический по сути реализм этого непарадного фильма.
В «обойме», куда было Андрея Смирнова зачислили, он оставался недолго: его следующая режиссерская работа вызвала «нездоровый ажиотаж у части населения». «Осень» на свою голову высекли в прессе, и зрители рванули выискивать по кинотеатрам картину, где, по слухам, цвела диковинная для постного советского экрана «эротика». Камерная, с горчинкой и светлой печалью история любви действительно была чувственной, но популярной стала по другой причине: пока режим мобилизовывал население на героический труд, она утоляла «голод чувств», заметно обострившийся в семидесятые. В опалу Андрей Смирнов попадал с регулярностью приливов и отливов, не устраивая начальство не только своими фильмами, но и
Но у сыгранного им Чернова в фильме «Чернов/Chernov» — затравленный взгляд, почти предсмертная впалость щек, а тело нервно подергивается, как при незримой экзекуции. Сергей Юрский написал Чернова сострадательно, но Андрей Смирнов не адвокат своему персонажу, он не прощает его — за липкие от пота ладони, когда нужно сделать решительный шаг, за взгляд, трусливо и вовремя отведенный от друга, впавшего в немилость, за неловкую улыбку перед самодовольным подлецом, за вечную униженность перед настырной и страдающей возлюбленной… Так пристрастно и безжалостно нравственный человек судит лишь самого себя — и за то, что было, и за то, что могло быть, да Бог уберег.
В «Мечтах идиота», вольной экранизации «Золотого теленка», он сыграл роль подпольного миллионера Корейко, который всегда был серым пятном на фоне ослепительного великого комбинатора. Но в фильме на месте Остапа оказался одутловатый нувориш в ярких тряпках, а взгляд прикован к воистину блистательному здесь Андрею Смирнову. Нахохлившийся затворник с неуверенными, запинающимися интонациями, странным гонором и пугливой походкой — даже по своей коммунальной клетушке он пробирается словно по заминированному полю…
По сути, Андрей Смирнов наделяет Корейко теми же комплексами и иллюзиями, что жестко развенчивались им в Чернове. Но здесь его персонаж словно окутан мягкой дымкой сочувствия, ибо кажется живым человеком, заплутавшим в бездушном мире масок. В гротескных кадрах фильма запечатлен тот интеллигент, что стал реликтом вроде диковинной рептилии: за стеклом огромного аквариума, в зеленоватых водах, вместе со скользящими рядом огромными рыбинами плавает, пуская пузыри, герой Андрея Смирнова. — прямо в светлом дешевеньком костюмчике и парусиновых тапочках и с нелепо, на манер плавников, разведенными конечностями…
В свое время режиссерскую судьбу Смирова ломали
Пишет статьи, сценарии, ставит пьесы в театре, играет в чужих фильмах. Свои роли.
Ковалов О. Смирнов Андрей // Новейшая история отечественного кино. 1986–2000. Кино и контекст. Т. III. СПб.: Сеанс, 2001.