Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Заметки об Эдипе в России
О фильме «Хрусталев, машину!»

Но самым разительным «эдиповским» случаем среди детей «больших родителей» (есть такая передача на ТВ) оказался сакраментальный фильм А. Германа «Хрусталев, машину!». Эта мощная фреска сталинской эпохи (вернее, фрагмент, потому что в сценарии сюжет был проработан и выстроен в каждой детали), самим режиссером обозначенная как работа автобиографическая, самоочевидно покоится на эдиповом комплексе прыщавого подростка по отношению к могущественному отцу.

Режиссер много, и всегда с восхищением, отзывался о личности своего отца, известного писателя Юрия Германа, который рано и мудро предоставил ему преимущества «богатства» и исполнения желаний, чтобы изжить вожделения, которые впоследствии не мешали бы ему. Они и не мешают: А. Герман — режиссер некоммерческий и независимый почти до идиотизма. При этой декларированной любви и преклонении перед личностью отца
(если не перед его творчеством) тем удивительнее то, что вынесло на экран из своих «артезианских глубин» подсознание. Весь фильм — это многосложный образ тотальной репрессивности сталинской эпохи, воплощенной в такой же мере в образе отца, как и в обстоятельствах, которым он подвержен.

При этом, парадоксальным образом, сам тиран — это жалкое старческое бездыханное тело со вспученным животом в окружении будничной, усредненной челяди (на уровне картинок из «Огонька», которые вождь прикнопливал на стену, или заштатного дома отдыха). Все это до крайности прозаизировано, анти-демонично,
как бывает покоен эпицентр урагана. Между тем окружающий мир — Москва в снегопаде и кавалькадах зловещих черных машин, режимный дом в страхе постоянных проверок, квартира с иерархией ее обитателей, клиника со сворой медперсонала — весь пронизан токами взаимной репрессивности. И если в фильме есть образ сталинизма как явления, то он как раз воплощен в фигуре отца-профессора с его фаллической мощью и подавлением окружающих. Он служит в фильме как бы проекцией мифологического сталинизма в частную жизнь. Арест профессора и чудовищная сцена изнасилования его урками в фургоне «Советское шампанское» только и может мерой насилия «снизу» измерить репрессивность «сверху», которую практиковал профессор и которую применили к нему. В своей эмоциональной интенсивности эта сцена — индикатор интенсивности сталинизма как явления.

Драматургические качества первоначального сценария, многомерность экранного пространства, многосложность и сила образа «тоталитарности», возможность иного, пусть монструозного, объема для фильма — все это не вмещается в нашу ограниченную тему и требует другого разговора. Но воплощение режиссером образа сталинизма через отца, совсем не умозрительное, быть может даже не предусмотренное рационально (сюжет-то основан на печально известном «деле врачей»), попадает тем не менее в солнечное сплетение эпохи. «Как он с нами расправился», — мог бы сказать Ю. Герман. А как он с собой расправился…

На этом, собственно, можно закончить наши заметки об Эдипе в России, но еще два слова о фильме А. Сокурова «Круг второй». Он был сделан в начале новой эпохи, и весь его сюжет — это попытка сына, приехавшего по случаю смерти отца, даже не похоронить, а хотя бы вынести тело умершего из дома. Отец нежно любим, и приготовления к похоронам сделаны, но вот вынести тело не удается почему-то физически. Если принять фильм — на этот раз по-тургеневски как некую квазиметафору России на пороге перемен, то по прошествии лет фильм надо признать провидческим. Вчерашнее не так легко вынести. Таким образом, обе составляющие — и тургеневская, и фрейдистская — дают себя знать в животрепещущей теме «отцов и детей».

Июль, 2000

Туровская М. Бинокль. Заметки о России для немецкого читателя. Заметки о Берлине для российского читателя.  М.: Новое литературное обозрение, 2003. 

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera