Антон Широких. Александр Николаевич, почему такое пристальное внимание к власти?
Александр Сокуров. Потому что мы все зависим от нее: от того, кто правит, кто управляет – на всех уровнях, кто устанавливает законы… К сожалению, от власти зависят все. Цивилизация Старого Cвета создала такие принципы, такую структуру жизни: все наши интересы находятся в пересечении с властью. Куда ни пойди – везде тень власти, тень руководящего… Ужасающая сила. От этого никто не свободен.
Антон Широких. В ваших фильмах власть всегда уродлива.
Александр Сокуров. Она не уродлива: она такая, какая есть. Почему вы думаете, что Гитлер – это уродина? За него голосовала целая страна. Его убеждения, его агитацию, его идеологию, основанную на том, что немцы превыше всего, восприняли миллионы людей, которые читали в том числе и Гёте. А японцы, которые поверили в то, что они являются божественной нацией? А миллионы наших соотечественников, которые считали, что коммунизм – это будущее человечества, и пытались распространить его на весь мир? Люди так думали и были уверены, что живут и действуют правильно. <…>
Антон Широких. В чем же заключается эта тайна власти?
Александр Сокуров. Никакой тайны нет. Никакой божественности нет в самом этом понятии – «власть», а есть живые люди, которые действуют на основании своих человеческих инстинктов и характеров. И Борис Николаевич Ельцин действовал на основании своего характера. И Путин действует, опираясь на свой характер. Именно характером определяются политические действия, а не мнимыми законами исторического развития. Власть всегда в руках людей, которые охвачены стихией собственного характера. Люди моральные, совестливые с трудом живут во власти, потому что мораль ставит им определенные ограничения. И как бы ни воспитывали будущего царя, все равно проблемы с народом и государством никуда не исчезали. <…>
Антон Широких. В «Фаусте» вы делаете неутешительный вывод относительно европейской цивилизации, которую Освальд Шпенглер впоследствии назовет «фаустовской».
Александр Сокуров. Почему вы думаете, что я делаю неутешительный вывод? Это вопрос о том, точно ли мы читаем художественный текст, в данном случае «текст» фильма.
Антон Широких. Но ведь финал вашего «Фауста» остается открытым…
Александр Сокуров. Но ведь и Гёте не решил этот вопрос так же, как его, между прочим, не решил и Достоевский. Вы помните, чем заканчивается «Преступление и наказание»? И где Достоевский остановился? Все вроде прошло: убийство прошло, наказание прошло. Но Достоевский остановился перед проблемой, что делать с тем, что убийство все равно было. Тысяча священников могут отпустить грехи и назвать тебя невинным. Но человек все равно убил. Что с этим делать? Достоевский дошел до этой проблемы, но не смог ее решить. То же самое у Гёте. Он дошел до этого и остановился. Изначально Фауст в немецком фольклоре имел образ народного хулигана. Образ стали развивать, облагораживать: авторы его выращивали и передавали из одного поколения в другое. И в конце концов передали его в руки Гёте. Он продолжил его выращивать, вырастил и зашел с ним в тупик. Но мой «Фауст» – это не экранизация поэмы Гёте «Фауст», это четвертая часть моей тетралогии. Это большая разница.
Антон Широких. Вы начинаете свою тетралогию Германией и заканчиваете Германией: получается замкнутый круг.
Александр Сокуров. Что касается начала, это совершенно не важно – история могла начаться и в России. Моя тетралогия действительно представляет собой замкнутый круг… Всякая гуманитарная идея существует или в квадрате, или в замкнутом круге. Человечество не придумало выхода. Так же, как оно ходит по кругу в поисках решения проблемы государства, власти, оно ходит по кругу во всех гуманитарных вопросах. И десять заповедей – это хождение по кругу. Другого пути, другой формы, другого пафоса, к сожалению, нет у людей. Не получается найти выход.
Сокуров А. Тень власти. Интервью ведет Антон Широких // Искусство кино. 2013. № 11.