На первый взгляд фильм производит впечатление необработанного черновика. Несколько крупных разнородных монолитов приставлены один к другому без каких-либо швов. Никакого такого сюжета, если под сюжетом понимать динамическое преодоление фабулы смыслом (замыслом, умыслом). Вообще, малозаметны какие-либо усилия авторского характера.
А что же, собственно, есть?
Материал: зимний пейзаж на опушке какого-то лесочка (камера неподвижна). Борис Николаевич Ельцин и Александр Николаевич Сокуров идут по какому-то поселку (камера в метре от героев, то обгоняет, то отстает), сквозь хруст снега обмениваются репликами о погоде. Садятся на скамейку, подстелив газету с ругательными статьями про Ельцина. С этого и начинается разговор на тему: «Ельцин и Горбачев». Проходят в скромный дачный домик, здороваются с Наиной Иосифовной. Сидят рядом в креслах, неспешно разговаривают (в кадре то оба собеседника, то один Ельцин).
О Горбачеве: «Он не оторвался от старой системы, а я оторвался». О прессе: «Вот и мне все говорят: не надо читать глупых статей».
О предательстве: «Я в своей жизни ни разу не сталкивался с предательством».
О собственных недостатках: «Общей культуры не хватает»; а еще «бываю вспыльчив и груб». О возрасте: «Уставать стал быстрее».
Потом Ельцин сидит один в кресле, думает. Врезка из «Советской элегии»: Ельцин сидит на кухне, думает. Потом чаепитие на кухне: в кадре Ельцин, Сокуров и кто-то из группы, Наина Иосифовна не садится — угощает. И, наконец, последний кадр: черная «волга» с Ельциным возвращается в город, за ней машина сопровождения с мигалкой, за ними Сокуров с группой, снимает через лобовое стекло; около четырех минут.
Вот и все. Ничего особенного. Даже демонстративно — ничего особенного. Что же это за интонация, пример каковой нам явлен?
Это фильм о том, как режиссер Сокуров подходит к материалу — Борису Ельцину. Как он ходит вокруг него, присматривается, примеривается. Пробует какие-то решения, приемы, ракурсы. Интонацию, в общем.
Вот здесь Ельцин такой: вполоборота или в три четверти; крупно, чтобы была видна фактура лица. Тяжеловесная пластика массивного тела. Заторможенная мимика оттеняется четкими движениями руки. ‹…›
Сокуров приноравливается работать с видео. Есть расхожая фраза о скульптуре: нужно взять камень и отсечь все лишнее. Для Сокурова видеоматериал — тот же камень, кусок сырья, только не пространственного, а временного. Монтаж — резец. И нужно посмотреть, какой объем фактуры как работает. Нужно дождаться психологического, даже физиологического отклика. Сколько времени можно смотреть на один и тот же пейзаж, чтобы отключиться от повседневных занятий и сосредоточиться на экране? Чтобы рассмотреть пейзаж — типично «русский», дикий, без следов человеческой деятельности? Чтобы понять сезон — оттепель? Перед оттепелью? ‹…›
Но пока режиссер приноравливался к видео, пока примерялся к материалу — материал тоже времени даром не терял. Сокуров уцепил вниманием, засек, как и Ельцин принюхивается, ищет, пробует интонацию. Он ерзает, ворочается, будто медведь, ему и пальто тесновато, и вихры под шапкой мнутся. Он пробует говорить о том, о чем раньше было не нужно и не важно. Ищет темп, тембр, мимику. Старается высвободиться из казенного косноязычия — через междометия, через просторечие (к примеру, называя «Советскую Россию» «Савраской» — на грани дружеской интимности). Он пытается разговаривать с интеллигентным человеком на равных о простых вещах — по всем параметрам не вполне привычная для Ельцина ситуация. Вот он и примеряется, ищет интонацию. Сокуров говорит-то вроде бы об одном, а сам в то же время следит (почти подсматривает) за другим. Даже провоцирует: вот я вас перебью и заставлю выслушать — как вы себя поведете? наверное, не привыкли? Впрочем, это Сокуров-режиссер. А Сокуров-человек тоже с людьми такого рода общался не много. С Брежневым не гулял, с Соломенцевым чаи не пивал. Для него это тоже попытка, то есть тоже пример интонации.
С какой стороны ни посмотри на фильм — это всего лишь один из возможных вариантов: эскиз портрета. Набросок режиссерского сценария. Опыт видеорежиссуры. И формальная законченность фильма — это способ сделать его предварительность, эскизность доступной для нас. Чтобы мы могли включить его во все возможные контексты (ельцинский, сокуровский и так далее) — но во второй ряд. Без обобщений. Потому что это лишь один день из жизни Бориса Николаевича; один случай из практики режиссера Сокурова. Частный случай.
Примерно так.
Востриков А. Примерная интонация // Сокуров. Части речи. Кн. 3. СПб.: Мастерская «Сеанс», 2011.