Новая встреча с Пудовкиным приносит разочарование, — такое же, как при встрече со старым другом, если после десяти лет разлуки видишь, что за все это время его личность ничуть не выросла, а застыла в прежней точке, и с ним уже не о чем поговорить. В общем и целом, Пудовкин сегодня кажется устаревшим. Это, разумеется, не значит, что в его картинах нет сцен и элементов, и по сей день не утративших былых достоинств. В картине «Мать», в сцене встречи матери с сыном уже после вынесения приговора, столь мастерски применен быстрый монтаж, что за несколько секунд зрителя буквально начинают захлестывать эмоции. В «Конце
Если, несмотря на вышеперечисленные достоинства, фильмы Пудовкина утратили былое значение, то виной этому — их теоретическая перегруженность или, что то же самое, слабая связь с реальностью.
В отличие от Эйзенштейна, отринувшего теорию во имя действительности, которая сама по себе ведет к революции (по крайней мере, в «Броненосце „Потемкине“»), Пудовкин редко вступает в прямой контакт с внешней реальностью; он использует ее лишь в качестве иллюстрации к теоретическим построениям. Монтаж для него — не столько средство создания драматического напряжения или отображения одновременности событий, сколько способ передать свои мысли, возникающие в связи с той или иной ситуацией. Он монтирует высокие солдатские сапоги с рядами колонн в здании суда не потому, что этот прием автоматически демонстрирует их невольное сходство; он делает это для того, чтобы через их сходство передать жестокость царской власти. Подобными логическими конструкциями буквально кишат все его картины. Художественное мышление Пудовкина гораздо слабее его аналитических способностей; вместо того чтобы вычитывать смысл происходящего из самой реальности, он составляет из ее фрагментов подобие оптической мозаики, с помощью которой хочет сделать наглядным то, что ему представляется смыслом происходящего.
Фильмы, созданные по этому методу, устаревают тем быстрее, чем больше их теоретические основания привязаны к конкретному времени; примером тому может служить «Генеральная линия». Пудовкин глубоко увяз в интеллектуальных предрассудках, время которых уже миновало. А поскольку он, чтобы наглядно воплотить их, бесцеремонно расчленяет и монтирует заново окружающий мир, его произведения становятся уязвимыми вдвойне. Некоторые социальные представления, уместные в свое время, давно уже претерпели коррективы; вечная природная символика в наши дни вызывает только раздражение; догматическая идеализация всего коллективного отошла в прошлое.
Неустанно совершенствуя методику монтажа, чтобы выразить идеи, зачастую сомнительные, Пудовкин только сократил жизнь своих картин. Дыхание оставило их; они превратились в исторические документы.
Кракауэр З. National Zeitung Basel, 1938, 13 September. Цит. по: Киноведческие записки. 2002. № 58.