Традиционное побоище сторонников Балабанова с желающими вызвать ему санитаров если и случится в этот раз, то лишь потому, что его постоянным участникам больше нечем заняться: «Кочегар» мало располагает к тому, чтоб по его поводу бились лбами. Несмотря на трупы, обнаженку в характерных мертвенных тонах и оригинальное применение спортивного инвентаря в конце, кино это скорее лирическое, а в первом за много лет отчетливо положительном балабановском герое трогательно угадывается сам Алексей Октябринович, причем более-менее в том ракурсе, в котором автора «Брата» и «Груза 200» любят рассматривать недоброжелатели: ушибленный жизнью, косноязычный, спрятавшийся от злого мира за юродством и двухбуквенной детсадовской моралью (как следствие, ясно, страшно обманывающийся), бесконечно что-то выстукивающий заскорузлым пальцем на ржавой машинке. Балабанов с удовольствием использует все любимые краски сразу — тут и дымящиеся трубы, и немой черно-белый фильм в фильме, и бандиты, и якуты, и энергичная ходьба героев по улице (занимающая в итоге чуть ли не треть метража, без этих проходов фильм стал бы короткометражкой). Но при этом «Кочегар» — из тех автопортретов, на которых у художника слишком явно отсутствует ухо. И дело не в том, что автор действительно печатает одним пальцем и через раз мимо клавиш, что фирменные затемнения врубаются невпопад, герои мнут в руках реквизит и нескладно проговаривают текст, явно адресованный не друг другу. Бог бы с ним. Но «Кочегар» неожиданно и довольно обескураживающе отвечает на вопрос, много лет возникавший в связи с балабановскими фильмами: жаль ли автору хоть кого-нибудь? Как выясняется, Балабанову очень жаль себя.

Волобуев Р. Автопортрет с мертвецами // Афиша