Кто не числит Балабанова любимым режиссером ‹…›, наверное, будет долго недоумевать: какая Натэлла, какие фуршеты, какие голодающие архитекторы. Как в «Жмурках», где по-настоящему смешно становилось, только если держать в голове всю картину русской поп-культуры за последние три пятилетки, так, в общем, и тут. Настоящая мелодрама — это сам Балабанов, по-гоголевски захлопнувшийся в своих иллюзорных 1980-1990-х, как в платяном шкафу, не слушая долетающих извне уговоров: «Алексей Октябринович, голуба, полно вам ребячиться, выходите…» Обладатель едва ли не единственного сильного и внятного голоса в русском кино, русский Пекинпа, фигура еще недавно по-хорошему устрашающая, он теперь редуцировался в какого-то запечного сверчка: если не иметь в голове на него одного специально настроенной аппаратуры, ни за что не поймешь, что он там шепчет в своем углу. Есть что-то очень грустное и вместе с тем символичное и в его теперешней смычке с Михалковым — грозные в прошлом идеологические противники теперь комически вальсируют в обнимку: все позабыто, о чем им спорить, кто вообще сейчас о чем-то спорит всерьез? Как всякая уходящая натура, Балабанов, конечно, по-своему прекрасен и в таком скукоженном виде — даже в его странной тяге к совершенно неликвидным чужим сценариям видится какая-то высшая добродетель.

Волобуев Р. // Афиша.