Еще значительнее в актерском отношении исполнение Тархановым роли купца Дикого в фильме «Гроза» режиссера Владимира Петрова. Быть может потому, что драматургия Островского по своему характеру ближе Тарханову, давая возможность полно проявиться всем его способностям актера. ‹…› Кажется, что и в кинематографической роли Дикого Тарханов сочетает реализм с гротеском, строя образ на подчеркнуто выразительных деталях.

Тарханов, как известно, исполнил роль Дикого не только в кинематографе, но и в спектакле МХАТ. ‹…›

В отличие от театрального, кинематографический образ Дикого Тарханова лишен особых этнографических красок. В нем нет ни живописности, ни исторической экстравагантности. Тарханов изображает его угловатым, словно вытесанным из дерева, как на скульптуре Коненкова. Длинная борода, встрепанные волосы, живот вперед, плохо сшитая поддевка с редкими сборами, палка в руках.

Дикой говорит мало. Но когда он произносит слова, они выползают у него откуда-то из живота, звучат лапидарно, тяжело; и произносит он их, будто ворочает кирпичи. Во время разговора с Борисом Григорьевичем по поводу наследства Дикой выдавливает из себя две-три фразы: «Ладно, живи у меня. Делай, что прикажут, а жалованье что положу». Тому, как Тарханов произносит слово «ладно», с какой именно интонацией, мог бы позавидовать любой актер. Настолько у Тарханова это получается полновесно. Недаром кто-то из великих актеров оказал, что сила речевой интонации может потрясти зрительный зал больше, чем самые картинные эффекты в мире, и что одной фразой можно вылепить характер человека не хуже, чем делает это художник, рисуя портрет Слушая речь Дикого с экрана, понятно, почему В. И. Немирович-Данченко, считающий слово вендом актерского творчества, источником всех задач как психологических, так и пластических, причисляет Тарханова к изумительным мастерам слава.

Из всего сказанного, впрочем, не следует, будто образ Дикого построен в фильме только речевыми средствами. Нет, художественное значение этого образа заключается в том, что он вылеплен со знанием законов кинематографического языка. ‹…›

Длинная панорама (около 20 м) прохода Дикого через лавку, начиная с появления купца в дверях, когда Тарханов останавливается на минуту и крестится, продолжая движением вдоль прилавка с заложенными назад руками и кончая подъемом по лестнице с небольшой остановкой, после которой Дикой скрывается в дверях,- пример такого именно изобразительного решения, построенного на высоком чувстве ритма. Не всякий актер может так пройти, охарактеризовав героя одной походкой. Нужно, однако, сказать, что Тарханову в этом эпизоде помогает музыка Владимира Щербачева, дорисовывающая приемами гротеска портрет, скомпанованный искусством жеста. Кроме этой сцены, Дикой появляется в фильме с односложными словами или вовсе без слов еще несколько раз. Дикой в церкви с тремя девочками-подростками, выстроившимися лестницей одна другой меньше (не об этих ли девочках говорит Кудряш в пьесе: «Жаль, что дочери-то у него подростки…»). Дикой на свадьбе, покрывающий своим пьяным крикам всех и вся — лейтмотив свадебного пиршества. Дикой на прогулке на бульваре, опять с тремя девочками. В этом эпизоде гуляния купцов сцена встречи Дикого с Кабанихой (вспомните лукавый взгляд актера) — яркая деталь.

Впрочем, это подробности. В конце концов заслуга Тарханова в «Грозе» в том, что он правильно сочетает опыт театрального актера с требованиями киноискусства, в том, что, пользуясь этим сочетанием, доносит до зрителя во всей правдивости и сложности образ закоренелого представителя темного царства, купца и самодура, цепляющегося за старину и хлопочущего о том, чтобы продолжилась вера в его силу В пьесе много случаев продемонстрировать это своевольство. В фильме их мало, вернее один разговор е Борисом Григорьевичем («Может, я в такое расположение приду что тебе миллион дам».). И тем не менее даже в этом одном эпизоде Тарханов умеет показать высокомерие, упорство, наглость и произвол не как силу темного царства, а как его бессилие, приближение банкротства.

Иезуитов Н. Актеры МХАТ в кино. М.: Госкиноиздат. 1938.