В Ленинграде все окна были заклеены полосками бумаги, и от этого город удивительно изменился. Стояла небывалая для Ленинграда жара. Мы с Роммом шли пешком до самого дома и, помнится, всю дорогу молчали. Каждому было о чем подумать в эти дни.
Предстояло решить свою судьбу. И мы с Тамарой с этой целью встретились с М. Калатозовым, с которым нас на «Ленфильме» соединяла давнишняя и крепкая дружба. Тамара сказала:
— Я никуда не поеду из Ленинграда. Я здесь родилась, прожила всю жизнь и никуда не поеду.
И это стало решением.
Мы отправились в Смольный и заявили о своем намерении остаться. После недолгого собеседования было принято решение оставить нас в Политическом управлении фронта. И тут же нам поручили написать воззвание к ленинградцам. Мы заперлись в одном из пустых кабинетов Смольного и энергично принялись за работу. Часа через два мы принесли воззвание секретарю горкома Шумилову.
Он прочитал воззвание, понес куда-то на согласование, потом вернулся и сказал:
— Нет, надо еще поработать. Например, вы начинаете воззвание: «Ленинградцы, к оружию!» Это прекрасно, конечно, но дело в том, что для всех ленинградцев оружия далеко не хватает. Надо начать как-то иначе. Так наступила для нас военная пора.
13 августа 1941 года мы с Тамарой вступили в партию. Наряду с работой в ПУ фронта мы, по рекомендации А. Жданова, принялись за постановку фильма о военном Ленинграде. Сценарий писали втроем — М. Калатозов, М. Блейман и я. Тамара, пока писали сценарий и шла подготовка к съемкам, пошла работать в военный госпиталь сестрой.
Поначалу фильм назывался «Ленинградцы», а позже вышел на экран под названием «Непобедимые». Роли в нем исполняли Тамара Макарова, Борис Бабочкин, Борис Блинов, Александр Хвыля. Мы проводили съемки от случая к случаю, когда позволяли время и обстановка на улицах города. В то время началась уже беспрерывная бомбардировка, а еще немного позже — систематический артиллерийский обстрел.
Жизнь становилась все труднее. С каждым новым днем блокады трагически обострялся голод. Наступала блокадная зима.
Седьмого ноября мы решили сходить к себе на квартиру. Проходя мимо кинотеатра «Молния», что на Петроградской стороне, еще издалека увидели около одного из домов толпившийся народ. Поначалу показалось, что после бомбардировки работает спасательная команда. Но когда подошли ближе, увидели, что ленинградцы толпились возле кинотеатра «Молния», где на дверях была вывешена маленькая, написанная от руки афишка: «Сегодня новый художественный фильм «Маскарад». Мы вошли. Сели среди усталых сумрачных людей. Погас свет, и началась картина, которую мы, собственно говоря, видели на публике в первый раз.
Дважды сеанс прерывался сиреной воздушной тревоги. Механик открывал окошко и спрашивал у публики:
— Ну как? Пойдете в убежище или дальше крутить будем?
— Крути дальше! — слышались голоса.
И сеанс продолжался. Когда же дело дошло до столкновения Арбенина с Неизвестным и прозвучали слова:
«Несчастье будет с вами в эту ночь», — сидевшая рядом со мной худая девушка сказала:
— Ну, это уж слишком!
Отсняв в Ленинграде сцены «Непобедимых», мы для завершения фильма были отправлены в Ташкент и Алма-Ату, где к осени 1942 года и закончили работу. Затем всем съемочным коллективом в октябре 1942 года мы вновь вернулись в Ленинград.
Своей квартиры, собственно говоря, уже ни у кого не было — все вымерзло за минувшую зиму. И жили мы в «Астории», как приезжие люди. Наступила вторая блокадная зима. В ванне настыл лед, в номере температура не поднималась выше нуля. Голод и холод давно стали нормой существования. Но к тому времени Ленинград выработал в себе ту меру феноменальной стойкости, которая сделала его легендарным. Люди научились жить и работать в совершенно нечеловеческих условиях, когда обстрел прекращался для того, чтобы началась бомбежка, а бомбежка — для того, чтобы начался обстрел. Блокадная жизнь стала бытом, и не удивляли уже надписи на южной стороне улицы, что эта сторона обстреливается.
Эти страницы биографии едва ли можно считать чисто кинематографическими, чего вправе ожидать читатель от режиссерского жизнеописания. Но, право же, я не способен сколько-нибудь серьезно восстановить историю жизни в искусстве, отбросив или проскочив этот важнейший период в моей человеческой судьбе. В самом конце 1942 года Комитетом кинематографии мы были вызваны в Москву, где, сдав окончательно завершенный фильм «Непобедимые», вернулись к кинематографической работе уже на студии «Мосфильм». Там я поставил картину «Большая земля», посвященную жизни эвакуированного на Урал Кировского завода. В этой картине есть сцены, которые по сей день мне дороги своей достоверностью. И, по своему разумению и вкусу, я считаю работу Тамары Макаровой в этом фильме лучшей из ее работ.
По окончании «Большой земли» я получил совершенно неожиданно для себя должностное назначение — стал заместителем председателя Комитета кинематографии по военной хронике. Одновременно мне были присвоены функции директора Центральной киностудии документальных фильмов. Опять надо было начинать все сначала, так как до этого дня я к документальной кинематографии относился как рядовой зритель. Предстояло понять и полюбить ее. Дело упрощалось тем, что для каждого из нас в общем-то помимо войны не могло быть никакой иной жизни. И ленинградский опыт, разумеется, в огромной степени помог мне найти свое место в этом очень сложном и своеобразном искусстве. Этот период жизни и работы требует специального описания. Было множество встреч, разъездов, разнообразных и многозначительных жизненных открытий. Достаточно сказать, что мне пришлось руководить съемками на Ялтинской, а затем и на Потсдамской конференциях, видеть поверженный Берлин, освобожденные Будапешт, Вену и Прагу. С той поры я не могу отделить для себя художественный кинематограф от документального и по велению сердца в последующие годы не раз с удовольствием возвращался к документальному искусству.
Герасимов С. Жизнь. Фильмы. Споры. М.: Искусство, 1971.