‹…› Борис Чирков ‹…› немало ролей сыграл, но знали только одну — Максим. ‹…›
Впервые увидел я его, актера ленинградского ТЮЗа, в каком-то концерте. Молодой Черкасов, Бердов и Чирков весело исполняли танец-пародию «Пат, Паташон и Чарли Чаплин». Такими ошеломляющими были фигура, движения, лихое мастерство будущего профессора Полежаева, что превосходные партнеры запомнились меньше.
Через два года имела место вторая встреча. Чирков снялся в нашем фильме «Одна». Да нет, даже не снялся, — из телефонной будки слышался сварливый голос обывателя, диктующего жене меню обеда. Даже не пойму, почему пленил нас этот вовсе не чирковский голос. Так или иначе, мы поручили Чиркову роль крестьянского парня в так и не снятой комедии по сценарию Погодина «Путешествие в СССР». Здесь уже был намек на Максима. Парень из деревни почему-то обожал роман «Дети капитана Гранта», вместе с незабвенной М. И. Бабановой разоблачал прохвоста, которого должен был играть Эраст Гарин.
В 1933 году мы начали снимать «Большевика» («Юность Максима»). Главную роль играл Э. П. Гарин, у героя была даже фамилия — Гарин. Чирков играл приятеля героя, веселого Дему. Я уже писал, что сценарий не пропустили. Гарина заняли в театре. Нам стали предлагать другие сценарии: «Сын Монголии» (с поездкой в МНР), «Отец Горио» (с поездкой в Париж). Мы упрямо продолжали репетировать сцены из «Большевика». На что мы надеялись, не понимаю. Кому-то надо было читать монологи героя. Чирков читал за двоих: Дему и Максима. Гарин все не мог приехать, и вдруг мы решили: «Ищем топор, а он под лавкой. Чирков будет играть Максима!»
Я уже не раз писал, что, услышав об этом, Чирков посмотрел на нас как на идиотов, завопил: «Да вы что, белены объелись? Какой из меня большевик, рабочий-вожак, оратор?» Мы свирепо сказали ему, что его дело не рассуждать, а играть что прикажут. Кажется, в глубине души были убеждены, что с нашей стороны это попросту мальчишеская, фэксовская придурь. Рано или поздно придется с роли снимать. Этим мы нередко занимались: превосходного актера Бориса Ливанова заменили Жаровым. Чиркова заменять не пришлось. Остался. Сыграл. И много-много раз заслонял меня (не только меня) от бед. ‹…›
Дружил я с Чирковым немало, почти полвека. И не была эта дружба умильной, расчетливой. Только подлинное товарищество. Когда я выпустил свою книгу «Фильм начинается...», Чирков, всегда относившийся ко мне, скажу с гордостью, любовно, позвонил мне, набросился: «Не принимаю я твоей книги! Цитата на цитате сидит и цитатой погоняет. Миллион авторитетов и чуть-чуть тебя. А я хочу читать твое и о тебе». Ничуть я на него не обиделся. Это и есть дружба: разговор от души. И не было в этом ни на грош напоминания: принимай мой отзыв и вытянись в струнку. Чего у Бориса Петровича не было, того не было. Не интересовали его (скажем правдивее: почти не интересовали) регалии, звания, элитные посты. Только случайно узнал я — да и то через год, — что избран он первым заместителем председателя ВТО. ‹…›
Трауберг Л. «Крутится-вертится...» // Трауберг Л. Чай на двоих. М.: Киноцентр, 1993.