Алексей Анатольевич Консовский — актер московского театра Моссовета. Играет там много лет. Играет разные роли. Неизвестного в «Маскараде», например. Роберто в «Бунте женщин».

Консовский читает тексты документальных лент. И среди его работ такие значительные, как прочтение текстов Ленина и Дзержинского, писем Пушкина и Есенина, дневников Дзиги Вертова. Успех многих известных документальных фильмов 60-х годов, таких как «Знамя партии» и «Ленин. Последние страницы», «Подвиг» и «Мир без игры», «Гибель Пушкина» и «Сергей Есенин», во многом обязан искусству Консовского, его беспримерной в нашем кино работе над исполнением документальных текстов.

Консовский — мастер дубляжа. Он дублировал «Человека-невидимку» — еще до войны, это был первый у нас опыт дублирования иностранной картины. Консовский озвучивал главные роли во многих лентах итальянского неореализма — «Похитители велосипедов», «Мечты на дорогах», «Рим, 11 часов», «Утраченные грезы». В антифашистском фильме Кондора Вольфа «Звезды», в известной картине «20 часов» Массимо Джиротти, Грегори Пек, Юрген Фрорип, Антал Пагер говорили с наших экранов голосом Алексея Консовского.

Но все-таки Консовский — киноактер. Он снялся в двух десятках фильмов. Первый из них помечен 1937 годом, последний — 1964-м. после этого Консовский лишь читал, дублировал, озвучивал, но сам на экране не появлялся.

Среди сыгранных им ролей — Лермонтов и Гоголь, поэт-шестидесятник Курочкин, герои Тургенева, Фейхтвангера, Паустовского, Катаева, Олеши, Шварца. Литературное начало присуще большинству экранных созданий Алексея Консовского. Но это не та литературность, именем которой принято бранить оторванность от реальной жизни, книжную замкнутость, поверхностную иллюстративность. Речь идет о подходе к материалу и о выборе этого материала. Высокая духовность, поэтическое, не бытовое восприятие и осмысление мира объединяет все экранные работы Консовского. И неизменна приверженность к художественным и этическим традициям великой русской литературы. ‹…›

Героев Консовского отличает непременное нравственное чувство, не находящее, как правило, отклика у окружающих. Духовное одиночество Лермонтова, Рихарда из «Семьи Оппенгейм», «болотного солдата» Франца, гимназиста Кузьмы Захаркина — разного свойства. В разной степени они были борцами и жертвами. А судьбы у них одинаково трагические. Романтический юноша с горящими глазами на чистом и благородном лице, искрений и живой — именно таков облик молодого Консовского в довоенных и военного времени фильмах. Рядом со взрослыми и земными героями Жакова, Дорохина, Масальского, Крючкова этот невысокий стройный юноша кажется таким незащищенным, таким одиноким и таким хрупким.

Тогдашняя критика была несправедлива к фильму «Лермонтов». Снятый в труднейших условиях военного времени — с перерывом на эвакуацию студии «Союздетфильм» в Среднюю Азию, — фильм режиссера А. Гендельштейна. Сценарий К. Паустовского был адресован в первую очередь молодому зрителю, и фильм рассчитывал именно на эмоциональный отклик, создавая романтизированный, а не исторический образ поэта. ‹…›

Романтический герой Консовского неотделим от своего тревожного и не очень романтичного предвоенного времени. Романтизм, высокий душевный настрой естественны для героев этого актера. И тут решал, видимо, выбор исполнителя. Потому что представить себе Консовского в роли стопроцентно бытовой, без выраженной духовности, просто невозможно.

Он играл современника. Не буквально: большинство героев Консовского — юноши иных веков. Костюм, однако, в кино так же мало значит, как в театре. Значат эмоции, настроения, которые экран вызывает у зрителя. Во многом они определяются настроениями самого зрительного зала. Внимание зрителя избирательно: он видит и замечает то, что хочет видеть и замечать. Лирико-романтический герой Консовского был неизменно помечен временем своего рождения, как бы ни отчуждали его от времени костюм и нездешняя, вознесенная над бытом эмоциональная яркость. Это был эстетизированный и укрупненный образ современника, который питал искусство предвоенных лет и которому внимали, раскрыв глаза и сердца, те самые мальчики и девочки, судьба которых очень скоро стала судьбой страны. ‹…›

Первое же экранное создание двадцатичетырехлетнего актера поразило той нотой пронзительной человечности, которая соединяет романтику и естественность воедино. Этим созданием был Кузьма Захаркин из «Последней ночи». ‹…›

«Последняя ночь» вышла на экран в 1937 году. Спустя десять лет Консовский сыграл свою последнюю «молодую» роль — принца в «Золушке». Фильм, выпущенный в 1947 году, до сих пор показывают на детских утренниках, и это едва ли не единственная из актерских работ Консовского, сохранившихся в сегодняшнем кинорепертуаре.

Он все такой же юный. Принц-мальчик, легкий и пластичный. Восседая на полагающемся ему месте, он незаметно пускает в придворных бумажные птички и дрыгает ногами от удовольствия произведенным эффектом.

Но роль не характерная. Благородство и чистота довоенных героев Консовского присутствуют и здесь. Более того — определяют и облик, и место героя. Но в той ясности и незамутненности романтического начала, которыми были отмечены его прежние работы, есть трещина. Еле заметная, правда, но есть.

На нем традиционно театральный костюм принца. И жестом Гамлета перекинув через плечо полу своего черного плаща, он с трагической нотой в голосе воскликнет:

— Она не любит меня! — и удалится с гордо поднятой головой.

В его патетике есть иронический оттенок. ‹…› Но здесь ирония не только над принцем — красивым капризным мальчиком, но и над самим романтическим стилем исполнительства. Время сказало свое слово.

Многое зазвучало по-новому. И актерская чуткость Консовского это новое уловила. Сила и яркость чувств остались прежними. Но к лирике прибавилась ирония. И как бы ни был возвышен даже над сказочной действительностью Принц Консовского, именно ирония, предполагающая исполнительную трезвость, здесь оказывается надежной гарантией от голубизны.

После «Золушки» у Консовского было в кино несколько эпизодов и костюмные, исторические роли в фильмах «Тарас Шевченко» и «Михайло Ломоносов». Работы, требовавшие профессионализма и культуры, но в биографии актера заметного следа не оставившие. И снова большая роль — Павел Петрович Кирсанов в картине Н. Рашевской и А. Бергункера «Отцы и дети» (1958). ‹…›

Прошло всего одиннадцать лет после «Золушки». Но как трансформировался былой романтический герой Консовского! Не то чтобы вошел в возраст. Романтика — не возрастное понятие. Порывистость сменилась усталостью, грустью овеяно непременное благородство, померкла былая живость в печально выразительных глазах. На несколько обрюзгшем, сильно постаревшем лице отложилась горечь прожитых лет, явно не принесших душевной гармонии. Утрату юношеских иллюзий, крах романтического героя сыграл здесь Консовский, сыграл, может быть, бессознательно, одним фактом своего присутствия на экране.

Присутствие не было слишком частым. И следующий значительный выход Консовского в кино произошел не на экране, а за экраном. В фильме М. Швейцера «Воскресенье» (1960–1961) Консовский исполнил, может быть, самую сложную роль. В титрах она названа — «От автора».

Этот автор — Лев Николаевич Толстой. Консовский умеет передавать мысль, выделить в тексте главное. ‹…›

И тут начинается новая и, вероятно, самая славная страница в биографии актера кино Алексея Консовского. Он много работал и работает на дубляже — об этом уже говорилось. ‹…›

Но есть и другая область, где актера за кадром трудно не заметить. Область эта — документальное кино. ‹…›

Появляется совершенно новый, невиданный еще десятилетием прежде тип документального фильма. Критика назвала его лирической публицистикой. ‹…›

Если дубляж требует подавления индивидуальности, то работа над документом, напротив, эту индивидуальность предполагает. И когда за титром «текст читает…» следует имя Алексея Консовского, можно не сомневаться, что предстоит встреча с интересной актерской индивидуальностью. С человеческой личностью во всей неповторимости ее эмоционального и интеллектуального строя.

Аб Е. Алексей Консовский // Актеры советского кино. М.: Искусство, 1974. Вып. 10.