Много еще надо сказать нам о Шахове. Непоколебимая уверенность, что расставаться с Шаховым еще рано, побудила нас взяться за постановку третьей серии «Великого гражданина» — фильма «Вторая симфония».

В третьей серии Шахов предстает перед нами на фронте культуры, на фронте искусства в борьбе за переделку сознания людей.

Шахов строил и реконструировал заводы, прокладывал каналы, громил оппозицию, побеждал тундру, добывал богатства недр, плавил сталь, налаживал производство тракторов и блюмингов. Но из его поля зрения ускользнули вопросы искусства. Шахов понял, что сейчас это очень важный участок и что он, Шахов, этим участком не руководит и даже не знает, как за него взяться.

Шахову противостоят сильные противники. Об одном из них, профессоре Крамере, Шахов говорит примерно следующее: «Армия — наша, милиция, МВД — наши, посадить, изолировать его нетрудно. Значительно труднее доказать ему, что он бессознательный враг и дурак. А это-то я и не умею».

Для крупнейшего деятеля музыкального искусства профессора Крамера звучат неубедительно поучительные формулы Шахова. Крамера можно разбить его же оружием — искусством. И Шахов говорит себе: «Я обязан овладеть и этим участком, я не вправе пасовать перед Крамерами!»

И усталый, издерганный после огромной дневной работы Шахов по ночам сидит над книгами по истории искусства, над «Бетховеном» Ромена Роллана.

Шахов научился понимать язык искусства. Он овладел и этим трудным, своеобразным участком.

По ходу действия Шахов сталкивается с молодым композитором, в прошлом беспризорником.

Этот парень мог отлично свистеть. Любой музыкальный отрывок, случайно услышанный, он воспроизводит губами, в нем большое дарование, и его хотят определить в консерваторию. Но как это сделать, когда он не играет ни на одном из инструментов и даже не знает нот? На вопрос одного из членов экзаменационной комиссии, почему он хочет играть на скрипке, юноша может ответить только одно: «Потому что у нее звук тонкий»... «У нас не обучают свистеть», — сурово говорит ему один из маститых.

Но профессору Крамеру чем-то понравился этот парень, и после короткого экзамена (парень сразу же перевел на свист сложную мелодию, сыгранную на рояле) Крамер заявляет, к величайшему удивлению своих коллег: «Я беру его к себе в класс».

Крамер воспитал из юноши музыканта и композитора. Но, вооружив его мастерством, раскрыв ему тайны технологии музыкального творчества, профессор привил ему свои, глубоко чуждые нам эстетические воззрения. Молодой композитор весь во власти враждебных формалистических теорий.

Об этом узнает Шахов. Он начинает борьбу за молодого талантливого композитора и постепенно отвоевывает его у Крамера. Но это далось нелегко и стало возможным только тогда, когда Шахов сам приобщился к искусству.

Юноша приходит к Шахову за советом. Это уже победа Шахова. Шахов сейчас разговаривает с молодым музыкантом, как равный с равным, как вдумчивый и знающий критик. Он помогает композитору обдумывать замыслы, подсказывает ему тему «Второй симфонии»...

И вот мы видим пустой зал филармонии. На эстраде наш герой, в зрительном зале — Шахов. Юноша играет свою «Вторую симфонию». Уже сыграны три части, но Шахов торопится — он спешит на слет ударников. Последнюю часть симфонии Шахов решил дослушать сегодня вечером.

...Ему не пришлось выступить перед ударниками. Он так и не дослушал финала «Второй симфонии». Отравленная пуля врага сразила пламенного трибуна.

Эрмлер Ф. Еще о Шахове // Ленинградская правда. 1940. 29 декабря.