В 1928 году Фридрих Маркович Эрмлер предложил мне роль жены двух мужей в фильме «Обломок империи» (по сценарию К. Виноградской). Сниматься у Эрмлера было очень интересно, тем более что партнерами моими были талантливые киноактеры Федор Никитин и Валерий Соловцов.

О методах работы Фридриха Марковича много написано, не буду повторять известного. Но мне вспоминаются две любопытные «музыкальные» истории, связанные с новаторскими поисками Эрмлера.

Ему пришло в голову вызвать на съемку интерьерных «семейных» сцен пианиста «для создания соответствующего настроения у актеров». Мы трое, Никитин, Соловцов и я, отнеслись к этому способу воздействия на нашу актерскую психику настороженно, хотя и с интересом.

Приехал пианист-импровизатор, сел к инструменту, стоявшему за «кадром» и начал играть. Павильон был слабо освещен. А играл он чудесно, вдохновенно, мастерски. Мы сидели, слушая и переживая музыку, и вовсе не настраивались на семейные переживания. Сцена снималась далеко не романтичная: возвращается Филимонов, пропавший без вести первый муж, и жена узнает его.

Пианист закончил импровизацию. Мы продолжали сидеть там, где застала нас первая нота.

— Полный свет! — скомандовал Эрмлер. — Начали!

Но мы не начали и не продолжили: музыка заворожила нас и выбила из нужного состояния.

Снимались мы уже без музыкального сопровождения.

На другой день, загримированные и одетые, приходим в павильон и видим: Эрмлер беседует с почтенной старушкой в седых букольках. В руках у нее папка с нотами. Старая дама понимающе кивает на каждую сказанную вполголоса фразу. Фридрих Маркович смотрит на нас искоса и приглашает в «кадр». «Музыкальная» старушка вытаскивает из папки «Альбом издания 1880 года с адаптированными пьесами для III года обучения», садится за пианино и начинает деловито проигрывать подряд мазурки Шопена, экспромт Шуберта, баркаролу Чайковского.

Мы с Никитиным недоуменно переглядываемся, а Соловцов, мрачно скрестив руки и опустив голову, садится в углу декорации.

Музыка гремит. Учительница старается. Я исподлобья взглядываю на Эрмлера. У него такое выражение лица, что я начинаю неудержимо хохотать.

— Довольно, довольно... — болезненно сморщившись, цедит Фридрих Маркович.

Музыкантша исчезает, и съемка начинается как всегда. Не знаю, применял ли Эрмлер еще в каком-нибудь фильме музыку, но в «Обломке империи» этот метод воздействия на актера не повторялся.

Семенова Л. Жизнь сначала // Жизнь в кино. Ветераны о себе и своих товарищах. М.: Искусство, 1971.