Наше творческое содружество началось летом 1926 года. Я пришел к нему на картину «Катька — Бумажный ранет» из театра, имея за плечами мхатовскую школу, и за три года сделал в его фильмах четыре роли, совершенно не похожие одна на другую. ‹…›

Я и только я виноват в том, что наше содружество распалось после «Обломка империи». Но и горячность ссоры, и горечь утраты прошли, а священное чувство любви и благодарности осталось незыблемым. И, несмотря на то, что очень своеобразными были наши творческие отношения и крепкой человеческой дружбы между нами никогда не было, Фридрих Маркович был в моей жизни одним из самых дорогих и близких людей. А возможность творческого общения с ним была для меня редкостным счастьем. Самой радостной и плодотворной для меня была работа в нашей последней немой картине «Обломок империи».

Мы должны были начать съемки в июле 1928 года, но уже с апреля по настоянию Эрмлера меня взяли на полную зарплату, для того чтобы я готовился к роли. ‹…›

Эрмлер, презиравший неведомого ему Станиславского, интуитивно следовал его путем и бережно относился к актеру.

Еще в процессе написания рабочего сценария он уже твердо знал, кто и что будет играть у него в картине. Поэтому его пробы были разведкой основной образной ткани будущей картины. Он знал точно, для чего он делает картину, и хотел так же точно выяснить, как это будет восприниматься зрителем, о котором он никогда не забывал.

Его пробы были пробами непосредственно «на народе». Так, одетый в старую, царского времени, шинель, папаху и сапоги, с вещевым мешком за плечами, я толкался на привокзальной площади, ходил по улицам и рынкам, и вся группа, во главе с Эрмлером, незаметно сопровождала меня, подсматривая, подслушивая и записывая все те реакции и словечки, которыми сопровождалось мое общение с самыми разнообразными людьми.

Уже в первый день пробы выяснилось, что народ принимает меня за бывшего военнопленного, только что вернувшегося из Германии, и с большим сочувствием относится ко мне. ‹…›

Когда Эрмлер убедился, что будущий зритель поверил моему образу, а значит, и замыслу картины, он смело ринулся в работу и начал натурные съемки. ‹…›

Никитин Ф. Судите сами // Фридрих Эрмлер: Документы, статьи, воспоминания. Л.: Искусство, 1974.