Три маленьких шедевра знаменитого американского режиссера и художника Уолта Диснея из его цветной серии «Наивные симфонии» имели у советского кинозрителя громадный успех. Несмотря на убогое идейное содержание, они покоряют исключительно высоким техническим качеством. Местами мастерство и техника совершенно ошеломляют. Вспомните шторм в «Микки-дирижере». Пожалуй, даже игровая кинематография не может похвастаться подобным примером.
«Страшно и смешно!» — воскликнула восьмилетняя девочка после просмотра «Микки-дирижера». Парадоксальная, но исключительно верная, исчерпывающая рецензия. Можно без преувеличения сказать, что во всей мировой кинематографии только Дисней сумел по-настоящему использовать музыку как полноценный компонент кинопроизведения. В фильмах Диснея зрительный образ (рисунок, движение, цвет) неразрывно связан со звуком, создавая одно монолитное целое. Музыка здесь органически вплетена в образную ткань, она движет сюжет, она «играет» сюжетно. И по существу в этом кроется основная причина успеха Диснея. А если прибавить к этому большое режиссерское мастерство, изумительную пластичность и характерность движений, настоящую актерскую игру персонажей, большую культуру «трюка» и «детали», то станет совершенно ясной исключительная впечатляющая сила рисованных фильмов Диснея ‹…›
Сейчас мы уже многое внаем об организации производства Диснея. В его студии имеется ряд отделов, или «департаментов», как их там называют. Студия имеет высокую производственную техническую базу, четкую организацию и полную диферен-циацию труда. Фильмы Диснея — это продукт творчества сотни высококвалифицированных людей всевозможных специальностей. Мы знаем, метод работы Диснея диаметрально противоположен нашему. По примеру игрового фотографического фильма он широко использует дубляж сцен, причем большинство сцен предварительно разыгрывается актерами и их движения зарисовываются или снимаются. Это безусловно придает исключительную жизненность его лентам при их необычайной гротескности и фантастичности.
‹…› Игнорировать или обойти Диснея — нельзя. Его нужно изучить и критически освоить. А для этого мы в первую очередь должны покончить с кустарщиной и вредным универсализмом, которые процветают у нас в производстве мультипликационных лент.
Кустарь-одиночка, дилетант, всезнайка, и «швец, и жнец, и на дуде игрец» — таким был и продолжает быть за некоторыми исключениями наш режиссер-мультипликатор. Еще вчера режиссер сам писал для себя сценарий, сам рисовал, сам фазовал, заливал, вырезал, снимал, а иногда проявлял и печатал!.. Поистине приходится удивляться той неисчерпаемой энергии, настойчивости, трудолюбию и любви к делу, которыми обладали режиссеры и художники- мультипликаторы, ухитряясь небольшой группой энтузиастов заменить сложнейший труд сотни высококвалифицированных работников различных специальностей из всех областей искусства и техники. Могли ли эти маленькие группы на допотопном оборудовании делать ленты большого художественного и технического уровня? — Конечно, нет! Сейчас мы уже переняли кое-что от Диснея. У нас есть свои «департаменты» — отделы художников–«одушевителей», «промежуточников», цехи контуровки, заливки, съемки и т. д. Мы полностью перешли на целлулоидную технику, освоили практику записи экспозиционных листов и паспортов. И все же мы сильно отстаем от американской мультипликации.
В чем дело? Почему наш рост так болезненен и медлителен? — Причин много. Одна из них и по-моему самая главная — это совместное производство короткометражных рисованных фильмов с полнометражными фотоигровыми фильмами. Развиваясь в соседстве с большими многометражными фильмами, камерное, малометражное, скромное искусство мультипликации оказалось в положении бедного родственника, привеска и придатка к основному производству ‹…›
Мультипликация использовалась, главным образом, в качестве так называемой «вставки» в игровые, научные и хроникальные фильмы. Постановка самостоятельных художественных фильмов была случайным, эпизодическим делом и, как правило, сопровождалась рядом больших трудностей. Только несколько лет назад художественная рисованная короткометражка отвоевала себе право на существование.
Художники - мультипликаторы-постановщики — стали называться режиссерами. Но условия работы режиссеров фотофильмов и режиссеров рисованных фильмов-очень различны ‹…›
Пример. Любому режиссеру игрового фильма полагается в поисках выразительного образа делать один, два и более дублей почти на каждый монтажный кусок, а тем более сцену, хотя он уже при съемке сразу может видеть, соответствует ли данная сыгранная сцена или тот или иной снимаемый объект его режиссерскому замыслу. Ему дается как художнику право выбора, поисков наилучшего, наиболее удачного. Режиссер-мультипликатор и художник-мультипликатор в силу специфики своего искусства не могут видеть на съемке свои куски и сцены. Перед ними не живая сцена, а тысячи мертвых, сделанных ими самими рисунков, которые заживут, заиграют только на экране. Только тогда режиссер получает возможность судить о качестве сцены, о ее соответствии задуманному образу. Конечно, есть ряд несложных движений и сцен, качество которых можно видеть уже в рисунках, не проверяя их на экране. Как правило, смотреть на экране снятый материал - это для режиссера-мультипликатора значит видеть готовый фильм, другими словами, считать его законченным, ибо режиссер-мультипликатор, а с ним и художники-мультипликаторы в силу никем не писанного безобразного закона не имеют права на пробы своих сцен в съемке, на их проверку, на дубляж и отбор (после съемки) лучших кусков. Они почему-то должны творить сразу и безошибочно. Режиссер рисованного фильма обязан заранее знать и предвидеть, что задуманный им образ, движение, мимика, выражение будут как раз такими, какими он их мыслил и сам воплотил в рисунках. Но делая сцены умозрительно, не имея, возможности их видеть в движении и корректировать, легко можно ошибиться в задуманном. Пробы и дубли насущно необходимы, не менее законны для мультипликации, чем для игрового фильма. Режиссер, пытающийся контрабандно, со скандалом делать робкие и небольшие пробы, немедленно зачисляется в категорию малоквалифицированных работников.
Ни один режиссер фотофильма не выйдет в павильон на съемку, не видя в лицо, не зная, кто у него будет играть в фильме. Он просмотрит и прослушает десятки, а иногда и сотни лиц. В мультипликации сплошь и рядом только в день съемки (записи) дается актер (для пения или реплик). Режиссер фотофильма может брать любого актера, выплачивая ему какой-угодно гонорар. Режиссер-мультипликатор жесточайше лимитирован случайно установленными тарифами, по которым даже мало-мальски сносного актера, т. е. художника-«одушевителя», пригласить невозможно.
По выходе из производства мультфильм вылеживается и маринуется по полугоду и более. Печатается крайне небрежно, в ограниченном количестве экземпляров и совершенно не рекламируется. Театры с трудом, с большой неохотой соглашаются на прокат короткометражки (независимо от ее качества), потому что продолжительность киносеанса рассчитана только на пропуск полнометражной ленты, а для рисованного фильма и не хватает времени. Изредка он пристегивается к какой-либо плохонькой ленте (авось мультипликация вывезет). Но серенькая лента снимается через 2, максимум 3-4 дня, а с ней и мультипликация. Обычно, получив с фабрики вновь выпущенный рисованный короткометражный фильм, прокатный отдел месяцами ждет подходящих фильмов с сокращенным метражом, дабы иметь возможность пропустить вместе с ним и короткометражку. К сожалению, возможность эта бывает очень редко, и тогда прокат решается на крайнюю меру - он ждет выпуска нескольких короткометражных лент, чтобы составить так называемую сборную программу. Но, как видно, «на бедного Макара все шишки валятся»: «сборная» очень быстро сходит с экрана и с гораздо худшими последствиями. Чрезмерная условность, громадная динамичность, раздражающая контрастность черного и белого, разностильность (в программе обычно 5-6 лент) — все это при просмотре большого количества лент очень утомляет.
‹…› Сейчас ясно одно: так дальше работать нельзя. Нужна коренная перестройка производства и проката мультипликационных фильмов. ‹…› Идея создания самостоятельной фабрики или студии рисованных фильмов, думается мне, уже близка к осуществлению. ‹…› Вводя диснеевские «департаменты», строя производство на строжайшей диференциации труда, нам нужно освоить и широко применить некоторые творческие методы Диснея.
Обязательная проверка важнейших сцен в съемке, дубляж, предварительная зарисовка и засъемка актеров для изучения движений должны стать обычным явлением в его практике.
Необходимо прекратить безобразную и вредную систему переброски художников-мультипликаторов от режиссера к режиссеру. Постоянная режиссерская группа, подобранная на основе близкого родства стиля и манеры работы, единой установки на цели и задачи искусства, состоящая из ассистента, старшего художника, художников-компановщиков (5-6 человек), композитора, а, может быть, и писателя, — это не фантазия досужего мультипликатора, а насущная необходимость.
Значение музыки в рисованном фильме блестяще доказал Дисней на практике. В его студии композитор и писатель работают в качестве сотрудников наравне с режиссером и художниками. Надо открыть доступ рисованному фильму на широкий экран. Надо удлинить время киносеансов. ‹…›