Кто был инициатором <...> сотрудничества, неизвестно. <...> В середине 1930-х годов – в то самое время, когда Эйзенштейн вынашивал замысел фильма «Бежин луг», – у Барской возникла идея создать киноленту о знаменитом «пионере-герое № 1 в СССР» Павлике Морозове, который, как известно, донес на своего отца-«кулака» как «саботажника коллективизации сельского хозяйства» и был за это убит родственниками. Не исключено, что замысел Барской побудил Макаренко включить в завершающую третью часть романа «Флаги на башнях», написанную в Ялте, эпизод с разоблачением группы воспитанников при дежурном бригадире Рыжикове и нескольких сотрудников завода «колонии им. Первого Мая», которых позже арестовывает НКВД как «врагов» за саботаж промышленности и дезорганизацию работы завода-детучреждения. Потерпев фиаско с фильмом «Отец и сын», Барская за очень короткое время выработала «новое безопасное мировоззрение» и, как ей казалось, сумела подчинить педагога-писателя своему «правильному» идейно-политическому влиянию – или же, скорее всего, Макаренко поддался ее женскому обаянию. Конечно, немалую роль тут сыграл и липкий страх, укоренившийся в стране после только что пережитого «года Большого террора».
Кроме окончания романа «Флаги на башнях», задачей Макаренко в то время было написать к 20 мая «сценарий на школьную тему» для Одесской киностудии «Украинфильм». Еще 16 февраля 1938 года он заключил договор под данный проект и получил аванс – пять тысяч рублей. Но в письме директору Одесской киностудии А. Ромицыну 8 июня 1938 года Макаренко предлагает сценарий по своему новому роману, сделанный, как он пишет, «московским режиссером и сценаристом М. А. Барской, с моей помощью, конечно, <…> по моему мнению, очень хороший. Это настоящая советская идиллия на юношеском материале, поданная на темах борьбы за человека, борьбы с врагом, на теме мобилизации готовности всего нашего общества. Сценарий уже готов и находится в стадии последней правки текста. По своей теме эта работа гораздо ближе стоит к темам сегодняшнего дня, а по качеству и свежести красок она гораздо лучше сделана, чем моя работа о школе».
Дальше Макаренко в этом же послании пишет: «Теперь о “но”... “Но” заключается в том, что я не представляю себе, чтобы “Флаги на башнях” (могли) быть поставлены не т. Барской, а другим режиссером. Здесь вопрос не только в авторском праве т. Барской, но и в моем непременном желании работать вместе с нею – больше всего я боюсь “развесистой клюквы”, а у т. Барской я нашел удивительное понимание материала. Вот теперь и решайте. Насколько мне известно, т. Барская еще не прикреплена ГУКом (Государственным управлением кинематографистов. – Г. Х.) к определенной студии. Сама она, кажется, предпочитает Ленинград. Во всяком случае, мое желание, чтобы фильм делать в Одессе, может иметь решающее значение и для т. Барской. Прошу Вас сообщить Ваши соображения по всем этим вопросам. В случае Вашего согласия и реальных согласований вопроса о постановщике, сценарий я Вам вышлю. В противном случае придется возвратить аванс и договор ликвидировать». Через три дня, 9 июня, Макаренко запишет в дневнике: «Румицын из Одесской студии прислал телеграмму – требует сценарий. Думал, думал и сценарий даже не начал. Ответил письмом, в котором предлагаю сценарий “Флаги на башнях” с непременным режиссерством Барской. Просил ответить в Москву. <...> Сценарий по “Флагам на башнях” идет хорошо, сегодня, вероятно, будет закончен». <...>
Письмо Макаренко А. Ромицыну. Москва, 1 июля 1938 г.:
«Уважаемый товарищ Ромицын! Сценарий “Флаги на башнях” я Вам выслал, о чем и сообщил телеграммой. А что к нему прибавить? Я не вполне понимаю, что происходит у Вас в кинематографии, не понимаю, почему ограничены темы, почему так узко разумеется содержание интересов нашего общества. Если рассмотреть темы с точки зрения интересов обороны, что вполне правильно, то при помощи какой логики можно исключить темы о воспитании? Неужели воспитание нашей молодежи не имеет никакого отношения к обороне? Как видите, я много не понимаю. Сценарий, который я Вам послал, все-таки ближе стоит к современной теме, чем тот “школьный”, который мы намечали по договору. В самом сценарии возможны какие угодно поправки и переделки, роман для этого дает большой простор. Что касается вопросов о режиссере, то спорить, очевидно, не приходится. У т. Барской я нашел понимание темы и чувство той воспитательной концепции, которая представлена в сценарии. Мне казалось, что это может обеспечить успех работе. Какие-то обстоятельства, находящиеся также в сферах выше моего понимания, не позволяют вместе сделать работу. Ничего не поделаешь, возможно, что у Вас есть более подходящий режиссер. Во всяком случае, если “Флаги на башнях” будете снимать, мне придется принять более близкое участие, чем это обыкновенно принято, так как вся композиция деталей в сценарии не выдумана, а взята из жизни. Очень прошу Вас сообщить, как пойдут дальше дела.
Привет. А. Макаренко Лаврушинский, 17/19, кв.14».
Интересная деталь: в письмах к А. Ромицыну педагог-писатель не упоминает о том, что Барская в 1920-х гг. работала на Одесской киностудии. Данный факт, возможно, объясняется тем, что Макаренко тогда еще ничего не знал о таком этапе деятельности своего нового товарища или целенаправленно хотел это скрыть.
Из дневника Макаренко 3 июля 1938 г.: «Одесса ответила в том смысле, что сценарий присылайте, а Барская не в их власти. Сценарий закончен и сегодня отправлен. Полная уверенность в том, что ничего из этого сценария не выйдет». Пятого августа 1938 года резко ухудшилось состояние здоровья Макаренко – он на улице упал в обморок. С 25 августа до 25 сентября лечился в доме отдыха Литфонда в подмосковном Переделкино. «Ввиду болезни» ему были выделены Литфондом две путевки, но находилась ли рядом с ним Галина Стахиевна – неизвестно. В дневниковой записи от 26 сентября он упоминает «главные события за этот месяц», в том числе: «Получил из Одессы письмо с отказом от сценария “Флаги на башнях” по тематическим соображениям. Предлагают написать второй сценарий на другую тему».
Макаренковские письма к А. Ромицыну – на основании машинописных копий, напечатанные под копирку, из ЦГАЛИ СССР (теперь РГАЛИ – Российский государственный архив литературы и искусства) – включены в последнее советское издание «Педагогических сочинений» А. С. Макаренко (т. 8), однако там фамилия Барской приведена без комментариев. А дневник педагога-писателя находился в той части его наследия, которая сначала хранилась у его вдовы. Хотя часть этих «деликатных» материалов после смерти Г. С. Макаренко в 1962 году и попала в ЦГАЛИ СССР, однако, согласно ее завещанию, в течение 30 лет они оставались закрытыми. Сейчас они вновь включены в наследие мужа (РГАЛИ, ф. 332, опись 5). Там же (опись 4) хранился и экземпляр вышеупомянутого окончательного варианта сценария «Флаги на башнях», но без титульного листа с фамилиями авторов – А. С. Макаренко и М. А. Барской. Таким образом, вдове писателя удалось ликвидировать следы сотрудничества и дружбы этих двух людей, а при этом и очистить биографию будущего «выдающегося советского педагога» от связи с «враждебным элементом».
Хиллиг Г. Антон Макаренко – Маргарита Барская: по следам необыкновенной дружбы // Relga. 2013. 30 ноября. № 16 [272].