Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Между любовью и обязательствами
Три письма Барской Антону Макаренко

<...> «Извините, Антон Семенович, что я нарушаю этим письмом Ваше рабочее одиночество. Но мне хочется переслать Вам детские записки, которые Вас заинтересовали. Оказывается, у меня их гораздо меньше, чем я думала, но мне кажется, что и они интересны. Я посылаю Вам весь конверт. Я выступала по радио и обратилась к детям с вопросом, что они хотели бы видеть на экране. Нашелся доброволец, который собрал записочки и отправил их мне. Мой запас благодарности к Вам все увеличивается. Сейчас прочла „Книгу для родителей“. К сожалению, мне удалось достать только 8 и 9 номера [1937 г.] „Красной нови“. Сутки я терпела, думала, что достану и 7 номер (В него включены гл. 1–4. — Г. Х.), что[бы] начать по порядку, но не вытерпела и рада. Прочла все подряд и прожила хороший, богатый чувствами и мыслями, день».

<...> «Я никак не могу утерпеть, чтоб не сказать Вам, что очень нравятся мне Ваши книги, но Вы сами тоже. Вы очень красивый человек. Говорю Вам это в таком смысле, как Горький говорил Станиславскому. В глаза такие вещи можно говорить только, когда очень много между людьми переговорено и нарощено личное общение. Но я, когда читаю Ваши книги, то так именно отношусь к Вам лично, как если б у меня был большой опыт разговоров с Вами. И я считаю, что надо Вам говорить, и Вы должны знать, какими энтузиастами делаются люди, держа Ваши книги в руках. Конечно, не все. Напротив, но я-то принадлежу как раз к тем, которые, прочтя какую-нибудь Вашу книгу, уже считают себя Вашим знакомым и другом и всегда будут интересоваться тем, что Вы делаете, да что (над чем. — Г. Х.) работаете, да как люди отнесутся к Вашей работе. И будет очень приятно видеть, как шипят Ваши враги или попросту слабые люди, которым не под силу бремя и взыскания, которые Вы на них накладываете Вашими книгами, что я сама так думаю, но сделать ничего не могут]. Вот Вам сразу же пример и два вида реакции. Я, когда читала, то сильно ежилась.

По правде говоря, книга — здоровый обвинительный акт мне самой. Сначала я покручивала головой и притворялась, что это как бы и не ко мне относится. У меня, мол, и детей своих нет и пр. Но, конечно же, мне не отвертеться. Я сдалась, поплакала, созналась и тут же, закусивши удила, как все южане, скорые на действия, принялась исправляться у себя дома как могу, и топорно. Эта книга рождает в человеке желание во что бы то ни стало быть самому чище и лучше». <...>

Начало ноября 1938 г.:

«Здравствуйте, Антон Семенович! Если бы Вы знали, какое внутренне затруднение испытываю я в связи с получением Вашего письма и телеграмм. Откровенно: я даже не знаю, как Вам писать и о чем. Дело не в том, что, как Вы пишете, Вы «врываетесь в мою жизнь сейчас, когда мне не до этого», а дело гораздо хуже обстоит: мне кажется, что я сама не знаю, «до чего» же мне сейчас. Для меня сейчас «распалась связь времени», а потому, верно, распались какие-то душевные скрепы, без которых человеку невозможно испытывать нормальные чувства любви, благодарность, нежность и пр., то есть все то хорошее и человеческое, без чего человек не человек. Мне неприятно обнажать перед Вами внутреннюю жизнь. Но я понимаю, что если на Ваше, такое сердечное, искреннее, полное подкупающего чувства письмо, что если на такое письмо нельзя ответить тем же, то надо, по крайней мере, быть правдивой, чтоб не обидеть Вас холодностью, которой Вы не заслуживаете.

Если б я могла испытывать грусть, то мне было бы очень грустно. Грустно потому, что на такие письма, как Ваше, надо, чтобы в жизни было так, чтоб ответить тем же, и тогда счастливый конец. Либо надо написать: я не люблю Вас так, как Вы бы этого хотели, и полюбить Вас таким чувством, как Вы этого заслуживаете, я тоже не смогу. Я это знаю. Первого я не могу написать потому, что ни Вам, ни мне не нужна ложь, даже филантропическая, в лучшем значении этого слова. А второе мне как-то боязно писать (хотя я уже написала). Нехорошо самой на душе хлопать этаким безнадежным молотком по лучшему, что есть в человеке. Тем более, когда я думаю, что я не заслуживаю Вашего самоотверженного и полноценного чувства, раз сама не способна на такое. Кажется, что из всех чувств я способна только на эгоистические — мне было бы жаль лишиться Вашей дружбы. Обычно принято думать, что настоящей дружбы между мужчиной и женщиной не может быть, потому, мол-де, что всему помеха — любовь, а это, мол-де, значит, что дружба «не бескорыстна».

Я всю жизнь считала, что самая чистейшая, бескорыстная, лучшая дружба — это как раз такая, которая происходит от любви, но, правда, от такой любви, в которую человек вкладывает все лучшее, что в нем накопилось за жизнь. Мне не хочется длинно философствовать на эту тему, а то Вы, чего доброго, заподозрите меня в пошлом маневре: предлагаю дружбу вместо любви. Это действительно пошлость. Объяснить точно не могу, почему, но так думаю. Я ничего не предлагаю и ничего не могу подправлять или предугадывать.

Я Вам верю. Я сама рада, что могу сказать Вам это. Я особенно дорожу и сознаю значение доверия. Особенно теперь, когда вероломство во всем и всюду наделало такие страшные разрушения. Мы все по разным причинам, в той или иной степени, больны этим — боязнью верить собственным глазам и ушам, а не то что словам. Я же верю гораздо большему, чем Ваши слова, я верю в способность Вашей натуры к подлинному чувству, которое облагораживает и освежает сердце. Вам вовсе незачем так постоянно уверять меня в том, что Ваше чувство — настоящее и подлинное, а не ферлакурская (устар., от франц. faire la cour — ухаживать за женщиной; ферлакур — повеса, ловелас, ухажер. — Г. Х.) затея. Если бы я думала что-либо в этом роде, то я бы Вас, конечно, не прокляла, но у меня хватило бы слов, чтоб отшутиться, и во всяком случае, у меня не появилась бы та серьезность, и внимательность, и желание говорить на тему, где неизбежно скажешь такие серьезные слова, как «Ваше чувство». Но я думаю, что нам с Вами никогда не следует больше говорить на эту тему. Я вообще считаю, что эта тема — для чувств, мыслей и поведения, а не для разговоров. Это письмо я пишу Вам потому, что я ни в коем случае не чувствую призвания ни к какому «вампиризму», то есть ко всей этой мелкой и нечистой игре на железах внутренней секреции, которую почему-то принято считать «женственностью».

Написала же еще потому, что считаю действительно нужным быть правильной с Вами, что достойно и Вас, и меня. Люди мы взрослые, испорченные, но хорошие. И еще потому, что у меня не хватит мужества сказать Вам это, скажу же, когда Вы придете ко мне по приезде. Я, конечно же, знаю, что Вы приедете в том счастливо-агрессивном сердечном состоянии, которое я сама в себе люблю. И которое считаю особенно привлекательным мужским даром. И намечали Вы там, наверно, что хотели. А мне хочется встретить Вас приветливо и дружелюбно. А в то же время я и боюсь, что это и окажется впоследствии недобросовестно (или Вы так подумаете). Тут, в Москве, мы с Вами виделись почти каждый день, и я отлично понимаю, что мешала Вам мечтать и поливала душем из сухарей все, что Вы приносили ко мне, и что вообще-то между людьми совсем сухарного душа не заслуживает, а наоборот. Но что же делать, когда я не могу? А там за месяц я Вам не помешаю, и за отсутствием такового охладительного аппарата, как я, и [благодаря] Вашей вполне нормальной мужской психике (которую я ничуть не осуждаю) Вы приедете таким, что я буду чувствовать себя с Вами противоречиво и трудно, и испорчу Вам настроение в первые дни приезда в Москву. А мне вот как раз-то этого не хочется. А хочется так, чтоб и настроения не испортить, но чтоб и полная ясность была (вот как в этом письме). И как это сделать, я не знаю, и думаю, что написала плохо и не так, и жалею, что в отношениях людей нет такого же точного прибора, как тормоза. Одним словом, чтоб при любом безрадостном и плохом положении было все-таки получше, а не похуже. Прочла и совершенно не понимаю: достигла, чего хочу или нет. Судить себя по этому письму с Вашей точки зрения — не в состоянии. Вы сами разберетесь, и никто за Вас этого сделать не может. У меня спокойная душа, я уверена, что я не катастрофа в Вашей жизни.

Может быть даже, что Вы после этого письма проснетесь на другой день и с удовольствием скажете себе: выздоровел! А если скажете это с грустью, то это будет значить, что Вы принадлежите к той части человечества, которая больше дорожит возможностью для себя испытать чувство самому, чем удовольствие от чувства к себе. Я, например, принадлежу к этой части и горжусь этим. Самое главное в этом — каким окажетесь Вы, а тут ничего надумывать и подделывать не надо. И от этого и зависит, какие будут у нас с Вами отношения. Мне, во всяком случае, больше охотно, чтоб отношения наши с Вами были легкими без притворства. А я последнее время, перед Вашим отъездом, уже не могла этого. И, не видя никакой другой возможности, сказала Вам, чтоб Вы уезжали. Поэтому не думайте, что Вы были неделикатны и «врывались», как Вы говорили перед отъездом и как пишете. Если и было «врывательство», то оно было проникнуто искренним желанием сделать для меня все лучшее и было дружеским, и за это я не могу Вас винить, а наоборот — очень благодарна (не для вежливого словца). Но получились все-таки чертовы противоречия, которые все изменили. Всех благ Вам. Маргарита. 1938 г. <...>

Хиллиг Г. Антон Макаренко – Маргарита Барская: по следам необыкновенной дружбы // Relga. 2013. 30 ноября. № 16 [272]. 

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera