Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Поделиться
«Кино Динары это ее жизнь»
Дмитрий Савельев о съемках у Асановой

Я никогда не вспоминаю о Динаре — не вспоминаю и сейчас. Вспоминать — это совсем другое. Вспоминать можно лишь то, что было в прошлом, с надеждой вернуть его в настоящее. В то, что сейчас есть. А Динара и так есть. Я не вспоминаю ее. Просто думаю о ней и все.

Рудольф плюс Ио — получается Рудольфио. Получается, да вот не получилось. Когда Ио поймет это, она уйдет. Вдруг и навсегда. Вырвется из рук и убежит куда-то, но останется в нем — растерянном, удивленном, одиноком Рудольфе.

Это страшно — все знать наперед. Динара знала. Она все про себя знала и молча снимала свое кино. «За что я люблю кино? За то, что оно жизнь, которая течет со мной вместе…» Нет, снимать кино — это не про нее. Динара жила им и в нем. И те, кто был с ней, иначе не могли. Кино Динары это ее жизнь и их жизнь тоже. Это и моя жизнь, так уж получилось.

Как я впервые увидел Динару — не помню. Только знаю, что это было: февраль семьдесят шестого, «Ключ без права передачи».

Помню утоптанный снег во дворе дома на Мойке, полукружье толпы, маленького бронзового Пушкина с нелепым цилиндром в руке. Помню звенящую тишину, голос Давида Самойлова в морозном воздухе.

Динару не помню. Почему? Может, мне просто хочется уверить себя, что все это в моей жизни никогда не начиналось, и, значит, не кончится никогда. Может, поэтому? Но ведь это на самом деле так.

Тогда, на Мойке, я читал у памятника Пушкину лермонтовские строки — вероятно, читал плохо, и фильм вполне обошелся без меня, оставив на память о себе крупный план в несколько мгновений да пару потрепанных уже фотографий. Вот я смотрю сейчас на них и думаю: не решись тогда Динара на этот эпизод, в сценарии не существовавший — и что тогда со мной было бы? Не знаю. Не вспомни она обо мне два года спустя — и тогда что? Наверное, все получается так, как должно получиться, и почему-то я, а не кто-то другой, оказался нужен ее фильму со странным названием «Жена ушла» — самому незамеченному и непонятому ее фильму, но очень ее фильму. У нее дома снятому, в квартире на Пушкарской…

Съемки у Динары — что это было? Это была жизнь, прожитая вместе. Фильм о людях, которые уже не могут быть рядом, делали люди, которые друг без друга не могли. Это был мир, где каждый — единственный и необходимый. Это был мир Динары: за всем этим, во всем этом была она.

Я не был готов к тому, что все это может кончиться. Мне казалось, что все это навсегда и по-другому невозможно. Потом, когда все взяло и кончилось, я долго не мог понять: как же так?

Сейчас-то я понимаю, что — действительно со мной навсегда. Тогда же я в страхе думал: неужели этой жизни, без которой не могу, я уже не нужен?

А Динара, проходя мимо, могла лишь мельком кивнуть головой, а то и вовсе не заметить…

Но — не забывала. И через два года были «Пацаны»: июль в Приозерске, жара, разбитый автобус — на съемки и обратно. И был эпизод, который она под конец вдруг решила снять, и который я, вытолкнутый к камере (давай, старик) и растерявшийся от неожиданности, завалил. Динара, раздосадованная (кажется, пленки было в обрез), закурила, отошла с кем-то — я же не знал, куда деваться от стыда. И сейчас не знаю. Может, она и забыла об этом сразу — меня это грызет до сих пор. Мне кажется, что в тот момент я ее предал. А злосчастный эпизод, крошечный и ничтожный, до сих пор меня преследует. И я часто проигрываю его про себя, как будто смогу когда-нибудь вернуться и все исправить…

Потом, спустя еще два года, уже не было ничего. Было 4 апреля 1985 года. Не было Динары.

И вот я думаю: почему стихи Давида Самойлова — тогда, на Мойке, у памятника Пушкину? И почему стихи Давида Самойлова, на десять лет постаревшего, что читал он со сцены в тот апрельский вечер, а я слушал и не знал еще того, о чем заставит узнать голос из телефонной трубки несколько часов спустя? «Смерть не так страшна, как мы думаем. Если мы будем идти честно».

Зачем рассуждать о том, что прожито всего сорок два года, что многое не успела: не сняла фильм по платоновской повести «Джан», о котором мечтала…

Динара прожила столько, сколько должна была прожить. Динара успела столько, сколько должна была успеть.

А «Джан» она снимала всю жизнь. Бесконечный фильм о душе, что вечно ищет счастья. Они никогда не заканчиваются, ее фильмы. Они никогда не заканчиваются и никогда не закончатся.

Уходят в темноту ночи десятиклассники…

Мечутся по аэровокзалу отец и сын…

Бежит орава пацанов...

Все было так, как должно было быть. И «Незнакомка» должна была быть не завершена.

«А потом? — Я буду работать. — А потом? — Я выйду замуж. — А потом? — Я стану бабушкой. У меня будут внуки. — А потом? — А потом я умру».

А потом маленький несчастный Муха будет долго бежать за уходящим поездом в надежде остановить, не дать…

«Милый Муха! Папу неожиданно перевели в Мурманск…»

Уходит поезд в Мурманск. Стучат колеса. Она все про себя знала наперед. И прощание со стариком Мельниковым, и взлетевший в ночное небо самолет, оставивший где-то далеко отца с сыном, и Муха, бегущий за мурманским поездом…

Но этот поезд никогда не придет в Мурманск. Будет вечно идти и никогда не придет. Как вечная душа, что ищет счастье, — Джан.

Нашел у себя пожелтевшую газетную статью о ней. «Жизнь у нас только одна. Как мы проживем ее, что сможем?» — ее слова.

Однажды, год спустя после съемок фильма «Жена ушла», когда я уже и не надеялся  что, раздался телефонный звонок. В день рождения. Я снял трубку и услышал:

— Узнаешь?

Как я мог не узнать. Конечно, узнал. Сразу. И молчу, задохнувшись.

— Ну, кто?

Молчу, не в силах ничего с собой поделать. Шумят гости за дверью. Молчу.

— Так кто?

Молчу. И так почти вечность — минуту.

— Ну, так кто?

— Динара.

— Наконец, старик…

Савельев Д. Ио // Сеанс. 1991. № 2.

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera