Владимира Евгеньевича Егорова я запомнил с 1912 года, когда впервые увидел его в Строгановском училище, а увидев его, трудно было не запомнить. Это был высокий и очень стройный мужчина, не франтовато, но как-то по-особому одетый. Позднее, когда я узнал, что Владимир Евгеньевич — художник Московского Художественного театра, мне стала понятна эта особенность его костюма. Актеры МХАТ отличались от артистов других театров, от писателей и художников какой-то своей скромной элегантностью и сдержанностью по отношению к господствующей моде. Вот этот-то отпечаток и чувствовался на Владимире Евгеньевиче. Второе, что заставляло пробуждать к нему интерес, было то, что он блестяще окончил Строгановское училище, за дипломную работу на выставке в Турине получил медаль и был оставлен, так же как Ф. Ф. Федоровский, преподавателем в Строгановском училище. Ну, а нашумевшая «Синяя птица», постановкой которой не только мы, но все, кто ее видел, были очарованы? А другие театральные декорации Егорова, отличавшиеся особой манерой, лаконичностью, простотой?
Декорации, в осуществлении которых Егоров принимал самое деятельное участие, не ограничиваясь эскизом или макетом, он писал сам.
Ближе я узнал его в 1924-1925 годах, когда начал свою театральную работу совмещать с работой в кино. И сразу ощутил и то огромное чутье художника кино, и те колоссальные знания, которыми обладал Владимир Евгеньевич, я уж не говорю о таланте — это, как говорится, снимается с обсуждения. Владимир Евгеньевич был Художником с большой буквы, и что бы он ни делал, даже какой-то пустяк, становилось искусством. У него не было из того, что я видел, а видел я очень много его работ, неудач или провалов. И всегда его декорациям была присуща неповторимая, егоровская выдумка, и никогда его не покидало чувство юмора и оптимизма. ‹…›
Мне пришлось работать с Егоровым над «Степаном Разиным». Владимир Евгеньевич делал эскизы декораций, я — эскизы костюмов. Ставила фильм давнишний друг Владимира Евгеньевича О. В. Преображенская.
Эскизы были готовы, и в дирекции студии был назначен на 11 часов просмотр. Но время тянулось, а нас все не звали. Наконец, в третьем часу пригласили в кабинет директора. Мы расставили эскизы. Все члены Художественного совета расселись, а Владимир Евгеньевич стал прощаться.
На вопрос, в чем дело, он ответил, что мы ждали три часа и с нас довольно, надо ценить время. Повернулся и направился к двери. Никакие уговоры не помогли. Он сказал: «Что тут говорить! Если эскизы подойдут — хорошо, нет, вы знаете, где я живу: пришлите. Да вообще об искусстве не говорят, его надо уметь понимать, чувствовать и видеть». Повернулся и ушел. Все были удивлены, но поняли, что Владимир Евгеньевич был в чем-то прав. Все-таки в его возрасте терпеливо просидеть три часа в приемной — это многовато.
Комарденков В. Мастер // Комарденков В. Дни минувшие. М.: Советский художник, 1972.