Мне сериал «Школа» понравился больше, чем фильм «Все умрут, а я останусь». Валерия Гай Германика каким-то образом умудрилась перенести на экран жизнь с минимальной рефлексией, а мы на самом деле очень часто существуем в жизни именно так, упрощая отношение к каким-то событиям, к людям. И вот эту упрощенную систему она перенесла в свой сериал; мне кажется, получилось очень удачно. Как она это делает?

Для Германики любой актер в кадре должен раскрепоститься и раскрыться. Для того чтобы он раскрылся, а степень его открытости тебя удовлетворяла, ты обязан доверять его личности. Это не очень благодарная задача, и я не могу сказать, что большинство актеров — люди глубокие. Я это говорю не потому, что к ним предвзято отношусь, просто это факт. Если позволить любому актеру раскрываться в той степени, в какой он хочет это сделать, то из этого мало что получится, он, скорее всего, будет что-то изображать.

А у Германики получается, что актеры существуют именно в упрощенном варианте взаимоотношений. Для того чтобы раскрепостить и раскрыть, она упрощает и сужает в них человека. Мы видим, что большинство персонажей в этом сериале находится в рамках локальной задачи и в определенных, достаточно узких, предлагаемых обстоятельствах. Этим методом она владеет великолепно.

Что такое игра и как вообще человек может в ней существовать? Если мы возьмем любую игру вне представлений о кино, то степень вовлеченности здесь максимальна. Это значит, что, когда мы играем в карты, абсолютно погружены в это занятие, у нас полностью выключено другое сознание, касающееся каких-то иных вещей. Но максимально включено то, что необходимо для игры. Если, играя, я думаю о чем-то еще, то наверняка плохо играю, игра моя не стопроцентна. И Германика именно этого от актера добивается — полной вовлеченности. ‹…›

С другой стороны, я смотрю этот ее сериал и понимаю, что там очень высокий уровень мастерства, но лично мне это не нужно. Эти замечательно снятые бытовые сцены не выносят мое сознание в некое третье измерение. И я остаюсь в одной заданной плоскости. Я бы назвал Германику мастером планиметрии. Кстати, помню со школы, планиметрия считалась сложнее стереометрии, несмотря на то что стереометрия включала в себя планиметрию.

У Германики нет ни одного героя, который хотя бы на пять секунд остался один на один с самим собой. Только с окружающим пространством, с родителями, с подругами.

В любой ситуации он существует или в рамках протеста, или в рамках согласия, или какой-то иной хитрости. Вся рефлексия у него связана с окружающим миром. Даже главная героиня, у которой был секс с молодым человеком, после чего ее избили, все равно не может остаться наедине с собой. Это очень важная вещь, как мне кажется, потому что именно в таком состоянии человек что-то познает, находится в процессе осознания своих поступков и, собственно, реально видит жизнь.

Бакурадзе Б. Третье измерение: Мастер-класс // Искусство кино. 2012. № 11.