Таймлайн
Выберите год или временной промежуток, чтобы посмотреть все материалы этого периода
1912
1913
1914
1915
1916
1917
1918
1919
1920
1921
1922
1923
1924
1925
1926
1927
1928
1929
1930
1931
1932
1933
1934
1935
1936
1937
1938
1939
1940
1941
1942
1943
1944
1945
1946
1947
1948
1949
1950
1951
1952
1953
1954
1955
1956
1957
1958
1959
1960
1961
1962
1963
1964
1965
1966
1967
1968
1969
1970
1971
1972
1973
1974
1975
1976
1977
1978
1979
1980
1981
1982
1983
1984
1985
1986
1987
1988
1989
1990
1991
1992
1993
1994
1995
1996
1997
1998
1999
2000
2001
2002
2003
2004
2005
2006
2007
2008
2009
2010
2011
2012
2013
2014
2015
2016
2017
2018
2019
2020
2021
2022
2023
2024
Таймлайн
19122024
0 материалов
Чисто конкретно
О документальном и игровом

Цепкость, въедливость взгляда, инстинктивный контакт с жизнью уже в ранних документальных фильмах Германики отличали ее от остальных адептов «Кинотеатра.док». ‹…›

В фильме «День рождения Инфанты» садомазохистские ритуалы запечатлены с той же интонацией, с той же дистанции, что и лестничные посиделки старшеклассниц из спального района в «Девочках». «Инфанта», обрывочная и в целом не получившаяся, была важна попыткой распознать в неординарном ординарное, то есть выйти за узкие пределы кадра и намекнуть на реальность вообще, в которой сходств между явлениями всегда больше, чем различий.

Было ясно, что документальное эстетство, то есть самолюбование на фоне чужих драм — это не про Германику.

Чтобы вдруг в него не скатиться, она и решила отказаться от реальных героев в пользу профессиональных актеров — перейти в игровое кино.

Но документальное естество ее первых фильмов никуда не делось. Просто в фильме «Все умрут, а я останусь» ему придали более жесткую огранку (она же — четкая драматургическая или жанровая форма). Говорят, что документалист — самый свободный режиссер, потому что зрение его ничем не сковано, он обращает внимание на то, на что игровик никогда не посмотрит. Жесткая форма — не для документалиста. ‹…› Но Германика этой изящной «документальной небрежностью» не страдает. Она и свои неигровые фильмы не пыталась выдать за «самопроизвольный поток жизни» — режиссерский контроль проявлялся там в каждом эпизоде. Но это была не внешняя конструкция, потому что режиссер находился внутри материала и кроил с внутренней стороны материи. ‹…›

В документальных опытах Германики, как и у других неигровиков, историю в большей степени рассказывали герои, чем сам режиссер. В фильме «Все умрут, а я останусь» функции рассказчика достались автору, что потребовало от него быть более отстраненным. С ролью рассказчика, очень классического и внятного, Германика справилась без проблем. Документальная плоскость — отменно снятая окраина, отменно сымитированная подростковая пластика, отменно воспроизведенная уличная речь — прорезаются в ее игровом фильме и психологическими деталями, и параллельными, а не только прописанными в сценарии конфликтами. Речь, разумеется, не только о проблеме детей и отцов (последние, кстати, удались Германике не так хорошо, как первые), а вообще об ощущении придавленности к месту, тяжести материи, что одинаково испытывают и девочки, и их папы-мамы, не пытаясь никуда вырваться, не питая иллюзий, какие лелеяли герои бытовых драм перестройки. С перестроечным кино то и дело сравнивают «Все умрут, а я останусь».

Но перестроечный реализм — он же «чернуха» — не был самодостаточным, он страдал комплексом неполноценности, все время искал альтернативу, пытался от себя убежать, то и дело срывался в эскапизм. А Германика и ее героини — люди другого поколения — альтернативного существования не ищут. Разве что посылают на три буквы, но и это — жест отчаянного примирения (не путать с безволием). Они живут здесь и сейчас, не оглядываясь по сторонам в надежде найти «кроличью нору», чтобы куда-нибудь увильнуть. ‹…›

Последние лет десять не утихают разговоры по поводу того, что считать реальностью в российском кино. В итоге пришли к выводу, что как эстетический объект она дискредитирована. «Доковцы» ничего не изменили. ‹…› Конвенции по поводу того, что считать сегодня реализмом, у нас так и не выработаны. А для Германики, похоже, таких проблем не существует.

Уже сам факт, что у нас появился режиссер, не сомневающийся в реальности, не пасующий перед ней, не нагружающий ее рефлексиями, не забалтывающий ее, говорит о том, что в этой реальности можно жить и, следовательно, снимать про нее неабстрактное, четкое кино.

Гусятинский Е. Чисто конкретно // Сеанс. 2009. № 37–38. 

Поделиться

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Opera