Строится громадный дом.

А в нижнем этаже уже вступила в строй сапожная фабрика.

Криво написанная вывеска гласит:

Скороход

Странный человек — сапожник на странной машине вырабатывает странного вида сапоги-уроды.

Вдруг сверху валится на машину потолок.

Сапожник едва успевает выскочить на улицу, как через все семь этажей строящегося дома ломаной молнией разрывает дом надвое катастрофическая трещина.

Задрав вверх голову, сапожник кричит каменщикам злые слова осуждения.

А каменщики не слышат. Они строят. С энтузиазмом кладут кирпичи. Один кирпич срывается с седьмого этажа и летит вниз.

— Тррах! — со всего размаху бьет он сапожника по голове.

И рассыпается в облако пыли.

Удар кирпича смертелен. Но когда рассеялась пыль, сапожник как ни в чем не бывало подрыгал головой, вправил ее на место и, подняв с земли половинку кирпича, легко переломил его, размял между пальцами в пыль и, жалуясь зрителю, сказал:

— Да рази это кирпич?!

Задрав кверху голову, стал сапожник прикидывать, когда его раздавит совсем, насмерть, несуразная эта стройка.

И, разозлившись вдруг, заорал он каменщикам:

— Эй вы, дьяволы, себе ж ведь настроили!

А наверху, в люльке, каменщики очень торопятся достроить последний этаж дома.

На окрик сапожника высовывается из люльки каменщик, как две капли воды похожий на сапожника.

И заорал ему сапожник обидные слова.

А каменщик послушал-послушал и флегматично сказал:

— Ну когда тут о качестве думать? У нас ударные нормы!

И стали переругиваться похожие друг на друга человечки.

Но внезапно сверху оторвался перекошенный трещиной балкон и тяжелой массой, скрывая все в пыли, рухнул на сапожника.

С трудом выбравшись из-под развалин, весь в строительной пыли, загорячился сапожник, разъярился.

Расстелив платок, завязал в него в качестве вещественных доказательств пару кирпичей и закричал:

— Да я их!

И, ругаясь на чем свет стоит, бросился бежать:

— Да я их! В газету их!

А наверху с энтузиазмом спешат каменщики достроить последний этаж нового дома...

 

Парадный подъезд.

На парадном — вывеска:

Газета «Колотилка».

Вихрем влетел сапожник в редакционный подъезд.

Бухнул на стол редактора, на его бумаги, узелок кирпичей, раскричался, расстроился, растопался обиженный сапожник...

А наверху дома уложили последний кирпич.

— Урра! — радостно закричали каменщики.

Появилось откуда-то красное знамя.

Запели каменщики.

Организовали демонстрацию.

Пошли пятнадцать каменщиков по крыше с плакатом:

— Ура! Мы все можем!

Пошли они по крыше, и трах! — загремела, провалилась крыша. Посыпались балконы и перекрытия.

Ухнули вниз каменщики вместе со знаменем.

Только молодой, похожий на сапожника каменщик, успел ухватиться за обрывок каната.

Спускается он вниз по канату, а канат перетирается.

Спускается каменщик, а канат почти перетерся...

И вот лопнул толстенный, но гнилой канатище и ухнул с высоты пятого этажа вниз строитель.

— Ай! — рванулся кто-то в краю люльки.

Мелькнуло чье-то испуганное лицо.

Кто-то перекрестился.

В пыль плюхнулся труп упавшего.

Все оцепенели.

А труп совершенно спокойно встал, спокойненько отряхнулся от пыли и, показывая на обрывок каната, сокрушенно пожаловался зрителю:

— Да рази это канат?!

И в грудь себя кулаком ударил каменщик:

— Да я их! В газету их!

И, сорвавшись с места, размахивая обрывком каната, побежал обиженный строитель.

Метеором влетает он в парадное, на котором прибита вывеска: Газета «Колотилка».

В редакции каменщик сует под нос редактору обрывок каната:

— К стенке надо за такое качество!

И раскричался, расстроился, растопался обиженный каменщик...

 

В комнате на табуретке мучается рабочий канатного завода. Страшно похож он на сапожника и каменщика.

Напрягаясь, из всех сил пытается канатчик напялить на ногу безобразный новый сапог.

Один нелепейший сапожище уже надел. Другой — не лезет.

И так нечеловечески он надувается, что часы-ходики от удивления остановились, постояли и снова пошли.

Но не налезает сапог. Перелез канатчик на стол и надувается. Да так надувается, что висевший на стене портрет добродушного толстяка вдруг удивленно свистнул.

А канатчик, не сумев надеть второй сапог, пытается снять первый, приговаривая:

— Ну сделали, подлецы, сапожки!

Пыжится он из всех сил и, почти плача, приговаривает:

— Ну спасибо, сапожнички, удружили!..

И, совсем рассердившись, вскочил и заорал канатчик:

— Да я их! В газету их!

И, сорвавшись, побежал канатчик, подпрыгивая от неудобной обуви.

И снова подъезд:

Газета «Колотилка».

Полуобутый, разгневанный канатчик бежит в парадное.

В кабинете редактора, бросившись на стол, поднял он вверх обутую ногу и, демонстрируя жуткий сапог, завопил:

— Что же это такое, дорогие товарищи?!

 

...Бежит по улице газетчик. Продает газету.

Налетели на газетчика сразу трое: сапожник, каменщик, канатчик. Покупают газету. Развернули газету «Колотилку».

В поход за качество! —    кричала страница.

Деритесь, как звери! Деритесь, как черти! 

— стонала она еще более крупным шрифтом.

Выявим конкретных носителей!

— звала страница...

Далее следовали три черных блина, долженствующие изображать обрывок каната, сапоги, кирпичи.

Но... абсолютно ничего нельзя было разобрать на этих блинах, и издевкой звучала подпись:

На фото образцы безобразного качества.

Образцов рассмотреть было невозможно, да и ни к чему: они были для иллюстрации, так как само фото было лучшим образцом безобразного качества...

А по улицам бежит толпа. Пытаются настичь быстроногого преступника:

— Держите его!

— Но это ж наш каменщик!

— Держите!

Бежит сердитая толпа. Кричат люди:

— Держите его! Он дом выстроил!

Погоня.

Шел по мосту сапожник. Шел и не смотрел под ноги. Читал «Колотилку». Внезапно — хлоп! Поскользнулся и полетел с моста, так как поломаны были в одном месте перила.

Но, пролетая вниз, зацепился пиджачком за крюк и повис в воздухе на страшнейшей высоте над городом...

Как собачонка, сжался он в комок между небом и землей, напрасно пытаясь выкрутиться из безвыходного положения.

Шел по мосту канатчик, ковыляя чудовищным сапогом.

Шел, читал «Колотилку». Услышав крики несчастного сапожника, ринулся канатчик на помощь.

Бросил пострадавшему конец ремня. Вытащил его на мост.

Но вдруг, узнав в спасенном сапожника, спросил:

— Не тот ли вы сапожник, что тачал мне сапоги?

И поднял к самому носу сапожника застрявший на ноге сапог.

Осмотрев сапог, радостно осклабился сапожник: да, он несомненно узнает свою манеру тачать сапоги...

— Значит, вы мастер? — с недобрым спокойствием спросил канатчик.

— Да, это я! — отвечает мастер.

И тогда мгновенно столкнул канатчик спасенного бракодела вниз с моста, и тот полетел в бездну...

А каменщик вне себя от гнева кричит:

— Но не тот ли вы канатчик, что делал этот канат?

Канатчик, осмотрев переданный ему обрывок гнилого каната, с удовлетворением и гордостью признал:

— Да, именно я делал этот канат!

— Значит, вы мастер? — с угрожающим спокойствием переспросил каменщик.

— Да, это я! — гордо подтвердил канатчик.

И тогда мгновенно столкнул с моста каменщик лицемерного канатчика. И повис канатчик над бездной на том же крюке, где только что висел сапожник.

Висит он над бездной и кричит, призывая на помощь.

И случайный прохожий, проходя по мосту, услышал крики.

Поспешил на помощь. Бросил пострадавшему конец каната:

— Скорее!

— Держи!

 

Но канатчик глянул на канат, подергал его и отказался спасаться:

— Нет!.. Не выдержит! 

 

Изумился до столбняка прохожий:

— Почему не выдержит?! 

Отбрасывая конец каната, канатчик говорит:

— Знаю!.. Сам делал!

Так и поныне висит этот бракодел над городом!

 

Стоит гигантский семиэтажный дом. Катастрофическая трещина делит его надвое.

Стоит перед домом, как вначале, сапожник. Задрал вверх голову. Стоит и рассуждает:

— Ничего!.. Обойдется!

И, как вначале, сорвался сверху кирпичище.

Ударил сапожника в голову...

А когда рассеялась пыль, успокаивая себя, сапожник говорит:

— Как-нибудь обойдется!

И, вынув из кармана сапожную щетку, привычно и деловито, как пыль с сапог, обмел он с головы пылящую известку...

Медведкин А. Про белого бычка. Кинофельетон // Из истории кино. Документы и материалы. Вып. 9. М.: Искусство, 1974.