‹…› — Поедете на хлеб!
— Куда?
— Крым. Украина.
К поезду прицепили вагон редакции «Крестьянской газеты» и нас вытолкнули с товарной станции на юг.
И снова путь! Мимо окон плывут березовые перелески Подмосковья, путевые будки, разъезды...
Чем южнее, тем все меньше лесов, на огромных массивах уже желтеет пшеница. Стоят жаркие дни июня. Крым и юг Украины начинают жатву в первых числах июля. Мы опаздываем!
Косовица как бой: когда нагрянет, уже поздно готовить людей и технику, штопать прорехи в организации бригад. В бой, не медля ни часа, бросают все наличные силы, в каком бы виде он ни застал бойцов и командиров.
На этот раз наш кинопоезд почти не держали на промежуточных станциях, быстро проталкивая дальше, на передний край уборки урожая. Мне вспоминается эта «зеленая улица» в наши дни, когда я вижу в пути эшелоны с грузовыми машинами со знаком: «Уборочная! Не задерживать! Пропускать вперед!»
Так же проталкивали потом к фронту эшелоны с танками и боеприпасами... Надо ли говорить, как эта (неожиданная для нас) привилегия подтягивала коллектив романтиков, порождая святое беспокойство и аккумулируя боеготовность каждого.
Уже совсем зрелые массивы пшеницы плывут за окнами вагона, и мы нервничаем.
— Что и как снимать? Найдем ли мы и на хлебе формы и методы прямого вмешательства в напряженную битву партии за пятилетку?
Все было бы очень просто, если бы мы ограничивались съемкой протокольно-информационной хроники:
«На юге Украины созрел богатый урожай. Хорошо работают на полях колхозники артели „Рассвет“. Ударник Иван Проценко дает по две нормы...» и так далее.
Но стоило ли тогда создавать кинопоезд?
Нет!.. Мы должны ввязаться в битву за урожай как организаторы. А как — неизвестно! Потому и нервничали, глядя в окна на безбрежное желтое море огромного урожая.
...Хлеб — тема великая! Битва нашей партии за хлеб полна захватывающего драматизма и ни с чем не сравнимых эпических свершений.
Костлявая рука голода (сколько лет!) хватала нас за горло и грозила удушить революцию.
Рабочие, получавшие осьмушку (пятьдесят граммов!) хлеба в день, голодавшие дети, карточки, по которым не давали никакого продовольствия, ненакормленная сражающаяся Красная Армия, бесстыдство спекулянтов и мешочников, до нитки обиравших голодных, кулаки, гноившие горы хлеба в ямах, бесчеловечная блокада стран капиталистического мира, с вожделением ожидавшего, что за кусок хлеба падающий от голода человек продаст им все завоевания революции, — все это было!.. Все было и давно забыто. В наши дни входишь в булочную и встречает тебя восхитительный аромат хлебного духа!.. И тут же истошный крик сердитой старухи покупательницы: «Опять нет у вас „орловского“!.. Когда ж кончится это безобразие!»
Не судите ее!.. Эта кричащая старушка знала очень голодные, плохие времена, а сегодня, когда партия одолела труднейшую из трудных — хлебную проблему, она вправе строго спросить с нерадивых булочников.
...В тот год битва за хлеб была еще далека от завершения.
Наш кинопоезд встал на запасных путях станции Джанкой. В Крыму все люди вышли в поле. Бескрайняя степь гремела в напряженном труде круглые сутки.
Все было не так, как сегодня! Исход битвы за урожай решал ручной труд тысяч людей, еще не привыкших работать коллективами. Вершиной механизации была конная жатка-лобогрейка в степи и допотопная паровая машина на току, пожиравшая горы соломы, чтобы привести в движение старинную молотилку.
Когда широким фронтом нагрянула косовица, трудно было что-либо перестраивать в расстановке людей и техники. Мы решили, что главная задача кинопоезда — пропагандировать с экрана опыт и мастерство лучших бригад и отдельных колхозников, противопоставляя его беспомощной организации труда и трудовой расхлябанности. ‹…›
Правда, агитаторам кинопоезда порой не хватало специальных знаний. Многие вопросы колхозников ставили нас в тупик, но мы решили никогда не врать, честно признаваясь в своем агрономическом невежестве.
Это помогло нам вечерами на токах и в полевых бригадах с помощью экранов вести большой разговор о самом главном: что тормозит уборку, что следует перенять у соседа и завтра же применить у себя...
Обком партии предложил перебросить наш кинопоезд в Евпаторию, где с уборкой дело обстояло особенно тревожно. Там мы работали, уже имея и опыт и готовые фильмы. Кроме картины о колхозе «Вейтлус» мы привезли два номера нашей «Киногазеты», в коротких сюжетах которой противопоставлялся опыт передового колхоза работе отстающих бригад в других хозяйствах. ‹…›
Всем было жарко! Все работали на предельном накале, проявляя чудеса инициативы, упорства и изобретательности. Как-то сам собой выработался стиль деловых отношений.
Не помню, чтобы мне как начальнику поезда приходилось кричать, кого-то карать и тратить время на нудное обсуждение ЧП, аварий и конфликтов.
Может быть, поэтому за сорок пять горячих дней этого (самого напряженного!) рейса три киногруппы (всего шесть человек) сняли одиннадцать фильмов общим полезным метражом в 3 659 метров ‹…›.
Руководя командой этих чудесных людей, я умудрился быть и одним из трех режиссеров и выдал «на-гора» ровно треть полезного метража. При этом не изменил своей страсти к сатире. Так, для «Киногазеты № 16» мне и оператору Глебу Троянскому удалось снять довольно забавный сатирический сюжет о беспомощной организации труда на одном из полевых станов.
Глеб, считавшийся у нас этаким изнеженным маменькиным сынком, устал таскать за мной тяжелый аппарат с огромной старинной треногой. А я носил противный кофр с объективами и кассетник... и не знал, что снимать.
Ну работают люди, косят, возят хлеб, кормят лошадей — фиксировать это на пленку «просто так» незачем.
На полевом стане уставший оператор свалился в тень под телегу и молча осуждающе смотрел на меня... Я мрачно бродил среди стряпух и разного неприкаянного люда, когда вдруг неожиданно наткнулся на сюжет о бездельниках на уборке.
Четыре дородные стряпухи толкались у костра, мешая друг другу. Им было тесно у одного котла, в котором они варили галушки. Полусонный возчик уже давно торчал у пустой телеги, томился от скуки, почесывая одну босую ногу о другую. Я насчитал на полевом стане восемнадцать душ, из которых более половины были явно лишними.
Два дня мы с Глебом увлеченно снимали очень важный в те годы сатирический сюжет о бездельниках на уборке. «Киногазета» призывала колхозников почаще оглядываться в поисках не только лентяев, но и тех лишних рук, в которых так нуждались на соседних участках горячего боя за урожай.
На каждом шагу у вчерашних единоличников сказывалась их организационная наивность и неумение делать крестьянское дело сообща, сплоченным коллективом. Не удивительно, что потери зерна при уборке урожая принимали в те годы иногда катастрофические размеры. Это и заставило нас с Глебом сделать острокритический кинофельетон «Дыра».
Комическую запевку фильма мы сняли с актером Володей Маслацовым, который сыграл роль простодушного водовоза, не заметившего, как в пути телок вырвал затычку из его бочки. Водовоз приехал в степь с пустой бочкой. И тут ему попало! Кто только не излил на него свой гнев: и бригадир, и стряпухи, и товарищи, и комсомольцы, и пионеры, и жена, и газета...
— Маленькая дырка у всех на виду, а большой дыры никто не видит! — таким был смысл комической запевки.
Затем мы рассказали о большой дыре, в которую вытекает колхозный урожай. Конная лобогрейка — машина несовершенная. Бьется колос, осыпая зерно. Топчут колосья лошади. На поле остается много растоптанных колосьев и зерна. Зерно уходит с половой в неотрегулированной молотилке, зерно рассыпается возчиками по дороге.
Здесь мы снова обратились к комической басне. Колхозник (артист В. Маслацов) идет по степи, сгибаясь под тяжестью огромного мешка пшеницы. В мешке десятки дыр. Пока он несет мешок к амбару, зерно течет непрерывными струйками, мешок наполовину пустеет. Колхозник, уже не сгибаясь, а пританцовывая, с удовлетворением ссыпает жалкие остатки урожая в сусек амбара... И все довольны! Все его поздравляют: и бригадир, и товарищи, и комсомольцы, и жена, и газета...
В фильм мы включили и документальный эпизод — показали, как колхозники Баландинского района борются с потерями зерна. К лобогрейке они пристроили простейший зерноуловитель. Мы продемонстрировали его устройство, засняли огромную кучу зерна, спасенного нехитрым приспособлением за один день уборки.
Рядом, в колхозе имени Ильича, потери были особенно велики. Когда наши агитаторы прокрутили ильичевцам этот фильм, они бросились изготовлять зерноуловитель. Но... до конца косовицы осталось всего два дня, и огорченные колхозники могли только чесать затылки и разводить руками (что, кстати, мы и сняли!).
Уборочная в Крыму кончилась, как кончается всякий бой. Где-то еще стрекотали последние лобогрейки. Везли к токам горы пшеницы. Вечерами в степи звенели песни. ‹…›
Медведкин А. 294 дня на колесах // Из истории кино. Документы и материалы. Вып. 10. М.: Искусство, 1977.