В декабре 1933 года вышла на экран первая звуковая детская картина — «Рваные башмаки», сделанная на Межрабпомфильме по сценарию и в постановке М. Барской.
Фильм был единодушно отмечен зрителем и критикой как яркое
значительное явление детской кинематографии. <…>
В чем же значение «Рваных башмаков»?
Не в новизне темы, ибо и прежде авторы детского кино обращались к изображению жизни зарубежных ребят («Гарри занимается политикой», «Вместе с отцами» и др.). Но М. Барская сумела глубоко вникнуть в социальную трагедию подрастающего поколения на Западе.
Социальные конфликты неизбежно отражаются и в жизни детей. Стачка, шуцманы, штрейкбрехеры, безработные — все проникает в их быт.
«На экране действуют дети, а зритель… чувствует себя целиком вовлеченным в круговорот острейших классовых столкновений нашей эпохи» («Комсомольская правда» от 17 декабря 1933 г.).
Как же Барская воплощает идею неразрывного единства судеб детей с судьбами взрослых?
Мы видим, что в играх, занятиях и работе маленьких своеобразно повторяется жизнь и борьба взрослых. И хотя дела взрослых в фильме показаны очень скупо и внимание сосредоточено на маленьких героях, жизнь со всеми ее острыми конфликтами широко предстает перед зрителем.
Угол двора огромного дома. Дети играют. Девочка «покупательница» обращается с мольбой к девочке «лавочнице»: Дайте мне в долг кусочек мяса. У меня десять сыновей и десять дочерей, они все хотят есть. Честное слово, это последний раз.
Я отдам деньги, как только мой муж поступит на работу…
Оставьте, — кричит «лавочница», — вы два года говорите мне, что ваш муж поступит завтра на работу и вы наконец отдадите мне весь его заработок…
Рядом играют в «доктора». «Врач» в очках осматривает «больных»:
Что у вас болит?.. Покажите язык… Дайте я вас выслушаю… Скарлатина… Вот рецепт… Следующий.
Самый маленький герой — Буби Слезак. Он работает на свалке.
Буби находит там кости, тряпье, металл (попутно «игрушки») и за это ему платят гроши, которые нужны семье. Маленькая его подруга Эмми помогает ему. Их дружба необычайно трогательна.
Буби возвращается после работы домой, но он забывает, что на нем единственная имеющаяся в доме пара рваных башмаков. Чудесная витрина с игрушками очаровывает Буби. Он не в силах оторваться от
нее, и
Сколько огорчений!
Наступает обед. «Суп с мясом, суп с мясом!» — весело восклицает Буби, когда все усаживаются вокруг стола. Но тут неожиданно выясняется самое страшное: семья лишилась пособия для безработных.
Буби опечален: почему же мама плачет, когда сегодня «суп с мясом». Серьезный Теодор, который уже много понимает, встречается во дворе с мальчиком — сыном штрейкбрехера. В их «игре», переходящей в стычку, чувствуются явные отголоски борьбы взрослых.
В школе не то, что во дворе. Здесь уж не игра, а подлинная борьба
— Вы не имеете права нас бить! — кричит Теодор страшной учительнице. И с необычайной стойкостью он переносит удары линейкой по рукам. В классе столкновения. Они достигают особой
остроты в сцене, в которой раскрывается сила организованности рабочих детей.
В «Рваных башмаках» повторяются некоторые ошибки прежних фильмов: упрощены характеристики штрейкбрехера и бойскаутов, ребята иногда слишком легко достигают победы. В картине нет стройного сквозного действия, и в этом ее серьёзный композиционный
просчет.
И все же, несмотря на все недочеты, фильм очень яркое произведение.
Операторы Г. Бобров и С. Геворкян совместно с художником В. Егоровым сумели создать впечатляющую атмосферу действия. Отдельные эпизоды фильма кажутся снятыми документально кусками. Недаром кадры из иностранной хроники (демонстрация и проч.), вмонтированные в картину, органичны для нее. Изобразительная трактовка фильма, так же как и музыка фильма (композитор В. Шебалин), оптимистична.
Трудную задачу — показать через призму детского мира жизнь всего общества М. Барская смогла решить благодаря умелой работе с детьми-«актерами». В фильме участвовали дети с 1 года
3 месяцев до 13 лет. И все же в фильме единый «актерский» коллектив, который, по выражению Л. Кассиля, не актерствует.
В те годы между педагогами и кинематографистами шел спор относительно того, допустимо ли маленьких детей снимать в кино, делать из них актеров? Многие считали, что это непедагогично, ибо вредно отражается на детской психике. Своим опытом Барская помогла решить эту проблему. Она доказала, что, используя принцип игры в работе с ребенком перед аппаратом, режиссер не наносит ему вреда и достигает вместе с тем реалистического отражения действительности.
Особенно сильно решена предпоследняя сцена — расстрел демонстрации.
Мы находимся в комнате Эмми. С ней слепая мать (артистка К. Половикова). Девочка смотрит из подвального окна и рассказывает матери о том, что видит на площади: «Там так много народу… а вот и наши пришли… Буби идет». — «С кем Буби? — спрашивает слепая. — С мамой?» - «Нет, он один…». И вдруг раздается выстрел.
Девочка замолкла. Слепая мечется по комнате, ища Эмму. Наконец она ее нашла: девочка в оцепенении. Она не может ни говорить, ни плакать. Зритель знает: Эмма увидела, как фашистские солдаты убили ее веселого друга Буби.
Правы были критики, говоря, что финал слишком пессимистичен для юного зрителя.
Долинский И. Развитие детского кино // Очерки истории советского кино: В 3 т. Т 2. 1935-1945. М.: Искусство, 1959.