Самое яркое воспоминание детства — это когда я провалился в люк. Это было очень сильно. Я, маленький, висел на краю люка, еле держась пальцами... Понимал, что один, никого рядом нет, и я могу туда через мгновение упасть. А дна небыло видно. И я почему-то очень хорошо помню муравья, который полз рядом с моим лицом. В какой-то момент мама поняла, что ее сына не слышно и не видно. Увидела открытый люк и... ринулась мне на помощь! Вот так, кроме того, что она меня родила, еще и спасла мне жизнь.
Был период, когда меня прибивало к разным тусовкам, мы пили вино, сидели у Казанского собора, курили, ходили по чьим-то квартирам. Порывались в концертный зал «Юбилейный», если там выступали Юрий Шевчук или «Алиса». Но это продолжалось недолго, с год наверное. Потом кто-то из ребят затащил меня в театр «Суббота», где я стал монтировщиком, а по совместительству выходил на сцену, сначала в массовке, потом в настоящих ролях. Однажды ярешил попробовать поступить в театральную академию, чтобы проверить себя, у меня и в мыслях не было учиться пять лет. А зачем? Работа у меня была, я имел актерскую ставку и не вылезал из ролей.
Алексей Юрьевич Герман увидел наш дипломный спектакль «В ожидании Годо» и пригласил нас с Мишей Трухиным к себе на съемки фильма «Хрусталев, машину!». Это был один из последних съемочных дней, он специально придумал для нас эпизод. Неделю мы ходили, просто открыв рот — наблюдали, как делается большое искусство.
Сцена — это математика, ты должен донести спектакль от начала до конца, но если из тебя не вылетают куски твоего тела — никто тебе не поверит, уж извините. Так мы были подкованы в школе. И, цокая этими подковами, хрипя поставленными голосами, раздувая ноздри, где бы, что бы сделать такого, чтобы нас сразу услышали, и сразу о нас заговорили, мы и выскочили в эту жизнь.
Мы в нашей компании определили мое амплуа как «комическая старуха». В него входит и комик-неврастеник, и романтический герой, и драматический, и трагикомический, и актер театра и кино, и просто хороший человек. Комическая старуха — это такая алогичность поведения на площадке. Хорошо, что театральные критики навешивают мне разные ярлыки. Это говорит о том, что я стараюсь работать в различных амплуа, овладеваю разными жанрами.
Бывает, что от усталости сохнет мембрана. Иногда просто не хватает сил. Бывает, выходишь на сцену, подходишь к кульминации и понимаешь, что ты внутри просто сухой. Это страшные моменты.
Иногда — когда ты на сцене — от напряжения у тебя вдруг рождается ощущение, что в голове разлетелся шкаф с посудой. Это такой сигнал: все, на сегодня я отыграл. Но хочешь ты или нет, надо продолжать таскать этот разбитый шкаф, потому что зритель тоже хочет, чтобы у него в голове разлетелся шкаф. В хорошем спектакле шкафы всегда разлетаются.
Кино и театр — это абсолютно разные территории, в которых живут по абсолютно разным законам. В театре можно повторить, можно вернуться к сцене на репетиции. Кино — это другое. Ты должен ждать. Сидеть. Вот ты успел обо всем поговорить с товарищем, сидишь уже часов 7-8, и вот заходит солнце и, как наши футболисты или хоккеисты, которые пытаются в последние две минуты забить семь голов, как бы ты себе не отсидел и мозг и все остальное, ты должен быть готов, ты должен держать свой организм в тонусе, должен не сгореть психологически, должен сыграть, пока солнце садится. У меня такое было на съемках «Адмирала». Я видел, как солнце скрывается за зданием и тень вот-вот ляжет на лицо, и я отходил, вставал на цыпочки, чтобы успеть.
В кино ты должен быть готов быстро выстрелить и попасть хотя бы в восьмерочку. Театр — это живая вещь. Сегодня можешь в спектакле или на репетиции попробовать по-одному, завтра попробовать по-другому. Ты имеешь право, знаешь эту реку, все подводные камни, можешь пойти по воде, можешь под водой проплыть, а можешь взять камень и нырнуть с ним.
Лукьяненко написал Городецкого, который не очень сомневается, сражаясь на стороне добра. В нем все-таки больше от супергероя. Мы с Бекмамбетовым решили, что в кино интересней другой, более приземленный, временами беспомощный, изломанный... Что он должен мучиться все время, выбирать. Городецкий-то — живой персонаж. Вот он этим и интересен — cочетанием силы и слабости. В нем сила, которая как бы не очень ему и нужна, которая в тягость скорее. И главная задача его — не стать Иным, а вроде как остаться человеком, что несовместимо, конечно.
В работе над ролью Петра Лещенко [сериал «Пётр Лещенко. Всё, что было...»] меня больше всего заинтересовала история о том, насколько быстро государственная машина может раздавить и превратить в пыль любого художника, любого свободного человека. В дневниках Лещенко я прочитал, что когда он встретился в тюрьме с женой, она его не узнала, — настолько его измельчили и сломали. Это меня и зацепило — какой бы ни был легкий, веселый, талантливый человек, его можно за одну секунду сломать, и все.
Мы с моим большим другом Михаилом Евгеньевичем Пореченковым в свое время написали сценарий для ленинградского ТВ — и выиграли конкурс! Это был наш поклон Тарантино. Тогда вся страна ходила вдохновленная «Криминальным чтивом», — и мы оттуда оттолкнулись, но по-русски. Вот там была вполне юмористическая кровища. Написали две-три серии, и нам предложили их снять, поработать режиссерами. Но мы отказались: мол, писать можем, а так — нет.
Я завидую мастерству фигуристов, гимнастов. Сижу, разинув рот, перед телевизором, смотрю, как они делают все эти пируэты. Я так же завидую путешественникам, капитанам дальнего плаванья. А кому не завидую — так это космонавтам. Конечно, это здорово, — оторваться от земли и попасть в невесомость, а с другой стороны, как можно выдержать такую изоляцию в закрытой капсуле? Я бы умер.
Кантор В. Константин Хабенский: «Давайте проведем этот вечер в живом общении!» // Невский Театралъ. 2015. № 1.
Константин Хабенский. На ночь глядя. Выпуск от 28.12.2010
Никому не советую становиться актером (Интервью В. Дышканта) // Театральная жизнь. 2006. № 5–6.
Правила жизни Константина Хабенского // Esquire.ru
Профессия очень сволочная (Интервью Д. Савельева) // Собеседник.ru. 11 февраля 2006.
Светлая сила (Интервью О. Шакиной) // Premiere. 2004. № 71.