Артистическая природа Хабенского — коварная, нервозная, неустойчивая, склонная к соблазнам, не защищенная от темных инспираций. Нерв, настоящий, острый нерв, экстремальный темперамент и непростота личностного устройства — вот что увидели в Хабенском режиссеры, и это был настоящий, дефицитный товар.
Будучи на экране в самых немудреных ролях (сериал «Улицы разбитых фонарей»), Хабенский создавал впечатление, что его герой говорит не то, что думает; складывалось ощущение особого пути, сверхсюжета — что-то, дескать, замыслили ангелы-вредители, а может, и сам Главный Режиссер, относительно этой судьбы.
Но как только Хабенский лишается любовной опеки Дмитрия Месхиева, который упрямо хочет сделать из него универсального героя (весьма разные роли сыграл актер в картинах «Женская собственность», «Механическая сюита», «Линия жизни», «Свои»), он прямиком отправляется в гламур, где от него требуется совсем другое.
По сути, в Хабенском скрыта провокация, бунтарство, несогласие, возможность крупной разборки человека с миром. Гламурное кино («В движении», «Ночной дозор») эту разборку предотвращает, сглаживает, смиряет бунтарство, блокирует провокацию. Такое впечатление, что герой Хабенского попался, влип — и не в конкретный сюжет, а во все пространство в целом. Он зачарован, пленен, опутан, он делает не то, что хочет и не знает, чего он хочет. Но точно также влипли тридцатилетние двойники актера в плотной реальности, в сумерках путинской России. Точно также блокирован реальный бунт молодых людей, лишившихся чувства пути и сосредоточенных на личном выживании. Хабенский для них — свой, родной, близкий, такой же странноватый, насмешливый и растерянный странник, геройствующий лох и ботаник, любящий пожить и жить при этом не умеющий. Хабенский отлично годен для изображения смутных людей смутного времени, как, скажем, и Евгений Миронов — но он спокойнее, человечнее, понятнее. Недаром жанровое кино завербовало Хабенского в фэнтези-боевик («Ночной дозор»), а Миронова — в фильм ужасов («Змеиный источник»).
Обозначающийся в последнее время масштаб актерской личности Константина Хабенского может разочаровать его былых поклонников — вот, уже какие-то эмтивишные шабаши ведет, и рискует обратиться в медийную маску. И роли-то есть, а Роли — нет... Той самой, заветной роли, по которой запоминают артиста навсегда. И все-таки судить строго актера неохота — заплутавший в медийной паутине, он все-таки живой и одаренный человек; не кукла, не обезьяна.
Москвина Т. Люди. Звезды. Куклы. Обезьяны // Москвина Т. Всем стоять! СПб.: Амфора, 2006.