«Чапаев» родился из любви к отечественному кино. Другого в моем детстве, строго говоря, не было. Были, конечно, французские комедии, итальянские мелодрамы и американские фильмы про ужасы капиталистического мира. Редкие шедевры не могли утолить жгучий голод по прекрасному. Феллини, Висконти и Бергмана мы изучали по статьям великих советских киноведов.
Зато Марк Бернес, Михаил Жаров, Алексей Баталов и Татьяна Самойлова были всегда рядом — в телевизоре, после программы «Время». Фильмы Василия Шукшина, Ильи Авербаха и Глеба Панфилова шли в кинотеатрах, а «Зеркало» или «20 дней без войны» можно было поймать в окраинном Доме культуры, один сеанс в неделю.
Если отставить лирику, «Чапаев» вырос из семитомной энциклопедии «Новейшая история отечественного кино», созданной журналом «Сеанс» на рубеже девяностых и нулевых. В основу этого издания был положен структурный принцип «кино и контекст». Он же сохранен и в новой инкарнации — проекте «Чапаев». 20 лет назад такая структура казалась новаторством, сегодня — это насущная необходимость, так как культурные и исторические контексты ушедшей эпохи сегодня с трудом считываются зрителем.
«Чапаев» — не только о кино, но о Советском Союзе, дореволюционной и современной России. Это образовательный, энциклопедический, научно-исследовательский проект. До сих пор в истории нашего кино огромное количество белых пятен и неизученных тем. Эйзенштейн, Вертов, Довженко, Ромм, Барнет и Тарковский исследованы и описаны в многочисленных статьях и монографиях, киноавангард 1920-х и «оттепель» изучены со всех сторон, но огромная часть материка под названием Отечественное кино пока terra incognita. Поэтому для нас так важен спецпроект «Свидетели, участники и потомки», для которого мы записываем живых участников кинопроцесса, а также детей и внуков советских кинематографистов. По той же причине для нас так важна помощь главных партнеров: Госфильмофонда России, РГАКФД (Красногорский архив), РГАЛИ, ВГИК (Кабинет отечественного кино), Музея кино, музея «Мосфильма» и музея «Ленфильма».
Охватить весь этот материк сложно даже специалистам. Мы пытаемся идти разными тропами, привлекать к процессу людей из разных областей, найти баланс между доступностью и основательностью. Среди авторов «Чапаева» не только опытные и профессиональные киноведы, но и молодые люди, со своей оптикой и со своим восприятием. Но все новое покоится на достижениях прошлого. Поэтому так важно для нас было собрать в энциклопедической части проекта статьи и материалы, написанные лучшими авторами прошлых поколений: Майи Туровской, Инны Соловьевой, Веры Шитовой, Неи Зоркой, Юрия Ханютина, Наума Клеймана и многих других. Познакомить читателя с уникальными документами и материалами из личных архивов.
Искренняя признательность Министерству культуры и Фонду кино за возможность запустить проект. Особая благодарность друзьям, поддержавшим «Чапаева»: Константину Эрнсту, Сергею Сельянову, Александру Голутве, Сергею Серезлееву, Виктории Шамликашвили, Федору Бондарчуку, Николаю Бородачеву, Татьяне Горяевой, Наталье Калантаровой, Ларисе Солоницыной, Владимиру Малышеву, Карену Шахназарову, Эдуарду Пичугину, Алевтине Чинаровой, Елене Лапиной, Ольге Любимовой, Анне Михалковой, Ольге Поликарповой и фонду «Ступени».
Спасибо Игорю Гуровичу за идею логотипа, Артему Васильеву и Мите Борисову за дружескую поддержку, Евгению Марголиту, Олегу Ковалову, Анатолию Загулину, Наталье Чертовой, Петру Багрову, Георгию Бородину за неоценимые консультации и экспертизу.
«Домашний арест» — словосочетание привычное скорее для новостной ленты, но начинается сериал с чистого искусства — пары минут от художника-мультипликатора Александра Петрова, особенно эффектных в сочетании с румяным логотипом Comedy Club Production. Вроде бы утилитарная вещь, титры, и, конечно, не первый случай, когда обладатель «Оскара» выполняет коммерческий заказ (был еще красочный ролик для РЖД), но случай с «Домашним арестом», безусловно, особый — на российском телевидении редко с таким трепетом подходят к заставке. И уже эта серьезность задает планку восприятия.
На экране гибкий человечек танцует с зеленой заокеанской купюрой, потом несется с мигалкой на красной «феррари» мимо громоздящегося в зимнем пейзаже гаишника, нюхает что-то нелегитимное, рассекает на белой трехэтажной яхте по шуршащему баблом морю, а в финале докучливой мухой нарезает круги возле нищенской, еще ничего не сберегающей лампочки. Это суетливо меняющее траекторию насекомое — главный герой, мэр провинциального Синеозерска Аркадий Аникеев (ура, Павел Деревянко побеждает себя), пойманный на взятке и заточенный в коммунальной квартире по месту прописки на время следствия. Здесь он когда-то вырос под чутким присмотром бабушки и телевизора, где шел скетчком «Съезд народных депутатов СССР», который казался вечным, но закрылся после пятого сезона в сентябре 1991 года. Дорогие мальчики и девочки последнего советского поколения, те, кто ходил в школу в 80-х, это, конечно, фильм и о нас. О наших расшатанных характерах.
Если на старте сериал Семена Слепакова обещал в меру смелое moralité о том, как пионер-очкарик Аникеев превратился в беспринципного хапугу (не в деньгах счастье, счастье в их количестве), а хулиган-заводила Самсонов в домашнего алкоголика-неудачника, то по итогам приходится констатировать, что претензии картины куда объемнее. Это не рассказ про плохих чиновников, убрав которых, страна вдруг заживет новой жизнью, а коллективный портрет России, вечной и современной, нерушимой и неделимой семьи (или тюрьмы, кому как), состоящей из граждан, удобно повязанных круговой порукой коррупционных связей и двойных стандартов. Гоголевская, салтыков-щедринская, ильф-петровская история.
Весь ее сюжет о выборах, повсеместном воровстве, народном кандидате, вертлявом дышле правосудия, эффективных службистах, провинциальной интеллигентности до обидного неприятен и до неприятного обиден. И это при всей любви, которую вкладывают в своих героев авторы и актеры (им-то по должности положено — не полюбишь, не сыграешь). Поэтому «Домашний арест» вызывает, в основном, нарекания и претензии. С тех или иных позиций.
Нервирует общий фон. Персонажи регулярно врут друг другу: мэр — горожанам, губернатор — мэру (что ж, в телефоне мэра он записан как «Свин»), муж — жене, любовник — любовнице, родители — детям, кредиторы — должникам, должники — коллекторам. Каждый в слабой позиции. Соседи искренне ненавидят друг друга. Тут откровенность несколько неожиданна, так как все прочие взаимодействия построены на лжи: дома и на работе. «Это обычная разводка, Аркаша,» — так по-отечески наставляет казнокрада Аникеева другой казнокрад Осипенко (Сергей Бурунов).
Нервируют отдельные персонажи: например, эфэсбешники, которые в контексте сериала части зрителей кажутся почему-то белыми и пушистыми. Понимаю неприязнь. Но так ли хороша секретная операция «Золотой ярд», в ходе которой эти служивые люди отбирают награбленное? Так ли непорочны товарищи офицеры, добивающиеся результата только провокациями? Комический чин в исполнении Гоши Куценко и человекоподобные подчиненные в исполнении Анатолия Кота и Дмитрия Лысенкова, может, и вызывают чуть больше симпатии, чем коллектор, сыгранный Александром Башировым, или губернатор Романа Мадянова, но лично я не готов обсуждать объемы этой призрачной эмпатии.
Куда интереснее говорить о так называемых «простых людях», которых тянут на первый план отбомбившиеся по государственным мужам сценарист и продюсер Семен Слепаков вместе с постановщиком Петром Бусловым. Униженный строитель Самсонов (обманчиво плюшевый Александр Робак) готов обложить последними словами своего начальника-прораба (неожиданно мерзкий Евгений Сытый), а затем так же готов хлопотать перед ним, чтобы вернуть потерянную из-за хамства работу. Его тянет к дорогим немецким машинам и дешевому алкоголю. Его жена Нина (феноменальная Анна Уколова) таскает из больницы, в которой работает, бинты и утварь. Пенсионерка Клавдия Викторовна (полюбившаяся многим благодаря «Аритмии» Бориса Хлебникова Альбина Тиханова) снимает компромат и шантажирует соседей ради нового телевизора. Принципиальная преподавательница местного вуза Былинкина (уморительно шепелявая Марина Александрова) готова перешагнуть через свои принципы и поработать на органы: где ФСБ, там и PSP для сына. Их поведение трудно объяснить стяжательством, тягой к легкой жизни или какой-то внутренней испорченностью: просто они часть нашего общего мелкотравчатого мира.
Все они живут в хороводе взаимного вранья, в замкнутом пространстве припорошенного снежком русского поля, просто в отличие от арестованного мэра не понимают этого. В финале петля сюжета замыкается в героическом прошлом, среди руин вымышленного Синеозерского монастыря, которые готовят под окончательный снос еще в первой серии. Замыкается и петля коррупционных отношений: на место циничных казнокрадов вроде мадяновского губернатора приходит скованная искренним кумовством команда народных дилетантов. Тут, наверно, стоило бы сделать какие-то выводы, но не буду. Понадеюсь на русский авось: а вдруг где-то там, за хеппи-эндом всё у них получится?
Жаль, что мы живем в столь быстротекущее, перенасыщенное информацией и событиями время. Появись «Домашний арест» лет на двадцать раньше, там, где не было этого повсеместного супермаркета развлечений, он бы разошелся на цитаты и сценки. Полька Рахманинова в исполнении карлика, наряженного волком; ослепительный политтехнолог Ходченкова в обществе слепых; Деревянко и упавший презерватив; заботливая Уколова на коммунальной кухне. В «Домашнем аресте» с три десятка равноправных героев. О каждом можно было бы написать отдельную заметку: все без исключения актерские работы, включая камео Петра Буслова (полпред с контузией), без особых скидок можно назвать эталонными для отечественного телевидения. Но похлопав крыльями об актуальности или неактуальности, компромиссности или бескомпромиссности, мы полетим дальше — смотреть сериалы Жоры Крыжовникова и Бориса Хлебникова.
Степанов В. «Домашний арест»: Наша Russia // Сеанс. 02.11.2018