Петр Фаворов
От огромного количества фанатов первого «Бумера» мне приходилось слышать один и тот же упрек в адрес его сиквела: «Нет тут правды». Если честно, никак не могу взять в толк, каким образом, из какого такого жизненного опыта эти милые юноши, интеллигентные мужчины, субтильные бырышни и светские дамы могут сделать такой вывод. Лично мне описываемые в обоих фильмах реалии совершенно незнакомы, поэтому я предпочитаю оценивать то, что вижу. Вижу же я профессионально сделанный, нестыдный фильм, с вменяемым (по местным нормам — и куда более того!) сценарием и хорошей работой режиссера, оператора и актеров. Мне такие фильмы совершенно безразличны, но я рад, что хоть какие-то люди в нашей стране научились стабильно производить настолько качественный продукт.
Никита Елисеев
Разумеется, не получилось. Больно уж хорош был финал первого фильма, и что уж теперь было идти на попятный и декламировать про второй шанс. Однако в этом «не получилось» есть своя логика — фильмом предусмотренная. Ведь «Бумер» был последним фильмом 90-х, на нем они и закончились. И «Бумер-2» можно считать прощанием с ними. Почему так убедителен Вдовиченков? Ведь полная лабуда на экране творится: исправившийся киллер Жюль из «Криминального чтива», ставший, как ему и предсказывал Винсент Вега, бомжом (правда, моторизованным), ходит и всех учит: грабить нехорошо, олигархов шантажировать нехорошо, детей воспитай так, чтоб им было лучше, чем нам... Ан нет, не воспринимается это лабудой. Поскольку Вдовиченков играет человека «оттуда». Из того времени, где погибли его друзья — да, пожалуй, и он сам... И это сделано. Сделано настолько хорошо, что временами сиквел «Бумера» — простите уж великодушно за кощунство — смотрится как римейк «Набережной туманов». В габеновском герое была такая же отрешенность, обреченность и усталость ото всего. Как ни дергайся, как ни старайся, как ни отбивайся от того, что предписывают социальные обстоятельства, — а тебя, все едино, загонят в прежнюю ситуацию, из которой ты мечтал вырваться: убьешь и будешь убит. Но первый «Бумер» лучше.
Алена Солнцева
Петр Буслов, как чуткий и искренний режиссер, хорошо понимал, что время «Бумера» ушло и что продолжать в том же духе нельзя. Но ему не хватило духу отказаться от этого совсем. В некотором смысле было бы лучше, если бы сценарий для второго «Бумера» дали написать Оксане Робски — ну, был бы он про то, как Ошпаренный налаживает свой бизнес на Рублевке. Но пришлось заново втискиваться в схему роуд-муви, и новый бумер Х5, хоть и внедорожник, забуксовал. Не случайно он в этом фильме больше стоит, чем едет, и замирает не на дороге, а на пароме. Нет самоходного сюжета, нет органичных типов. Это не значит, впрочем, что не получилось совсем ничего — во втором «Бумере» историй затеяно на много фильмов. Беда в том, что они не развиты, мешают друг другу и друг в друга перетекают. Для второй работы это, возможно, и не плохо. Буслов оказался больше своего первого фильма, просто не успел еще внутренне собрать свои новые впечатления, в себе не разобрался, что по фильму и заметно. Хорошо уже то, что не отлил еще одну пулю той же формы. Артикулировать — успеет научиться, а что врать не стал, подделывать — молодец.
Юрий Гладильщиков
Фильм давно отсутствовавшего у нас жанра «про жизнь». Причем — концептуальный, каких в нашем кино не было со времен первого «Брата» — с ним второй «Бумер» чаянно или нечаянно пересекается и стилисти чески, и смыслово. Все наши лучшие (пусть не всегда хорошие) криминальные ленты последних лет так или иначе задавались вопросом, в кого превратились недавние братки. «Жмурки», например, показали, что туповатые пацаны 90-х обернулись солидными бизнесменами и думцами, которые сами уже поверили в собственную добропорядочность и чистоту репутации. Первый «Бумер» (фанатом которого не являюсь) уловил пик критической ситуации, которая сложилась в 90-е. Зафиксировал момент, когда и бандиты, и лохи уже начали чувствовать (хоть и не понимать), что не могут жить по-старому. Что надо как-то поцивилизованнее. Второй «Бумер» (который нравится мне гораздо больше), как никакой другой фильм до него, говорит о поколении братков 90-х как поколении потерянном. Его безусловное достоинство, что он не о Москве или Питере, а о России — о провинции. Где, вопреки убеждению столичных политтехнологов, продолжаются те же 90-е и плодятся новые «четверки» братанов, то есть следующие потерянные поколения.
Сергей Кудрявцев
Все жанры хороши, кроме «Бумера»... Странно, что эта фраза вертелась в мозгу еще до просмотра. И фильм оказался совершенно никаким, а главное — невыносимо скучным. С расползающимся сценарием, который силились сочинить четверо авторов под воздействием продюсеров, непременно желавших иметь продолжение. Ритм повествования напоминает «пульс у покойника», а навязчивое использование затемнений якобы должно свидетельствовать о медитативном стиле. Но это кажется вымученным, лишенным сколько-нибудь небанальной мысли, выглядит наставляюще, словно жизни поучает «вор в законе», надумавший на склоне лет «откинуться». А с типичным сериальным мотивом потери памяти новый «Бумер» похож на «латиноамериканское мыло» или индийские мелодрамы.
Виктор Матизен
К сожалению, из всех задач, которые ставили перед собой создатели второго «Бумера», решена только прагматическая — уцепиться за хвост первого фильма и сорвать кассу. Художественные цели остались нереализованными. Дело даже не в том, что в «Бумере-2» нет классных придумок вроде забегов вперед во времени, а вместо них подложено либо «мыло» (чудесное спасение Костяна из реки и временная потеря памяти), либо пустота с закадровой музыкой. Просто герои первого фильма сказали нам все, что должны были сказать, и, выложившись до конца, перестали оправдывать свое экранное существование. Есть метафизическая справедливость в том, что их противоестественное воскрешение заканчивается отправкой назад в небытие. При этом выкупивший Кота из тюрьмы Димон гибнет сразу же, в самом начале, а Кот — в конце, перед этим бессмысленно промаявшись в виде живого и даже морализирующего трупа целых полтора часа. При этом его тяжеловесная фигура отодвинула на задний план более интересный персонаж девчонки оторвы и не дала развиться ни одной из двух возможных историй: ни «Бонни и Клайду», ни просто «Бонни».
Лидия Маслова
Попытка переключиться с развлекательной задачи на морализаторскую привела Петра Буслова к тому, что развлекать-то он перестал, а морализировать ему особенно и не о чем, кроме заведомых банальностей, которые зритель пропускает мимо ушей. Хотя, возможно, это соответствует тому настроению безысходности, которым пропитан лиричный и задумчивый «Бумер-2», как осенний парк — запахом прелой листвы.
Вероника Хлебникова
В новую модель «Бумера» изначально заложен конструктивный недостаток. Жизнеспособные идеи озвучивает обреченный персонаж, и с виду-то синеватый, чье воскрешение сомнительно, а единственную яркую реакцию содержит реплика: «запарило быть Альфредом». Внимать кадавру-моралисту, по меньшей мере, неловко. Да и морализм «Бумера» всерьез воспримет лишь тот, кому невнятна разница между «базовыми ценностями» и нравственностью. У режиссера Буслова, особенно в тандеме с оператором Симоновым, все в порядке по части атмосферы обочины, вдоль которой мертвые с косами, тлеет трава, и тишина. Приличный фильм ужасов, в конце концов, выглядит в фильмографии достойнее, нежели трансляция пошловатых пустяков о количественном преимуществе транспортных средств над дорогами. Всерьез утверждать, что таковая в отечестве всего одна, и та — на погост, — это клише из разносолов с просроченной годностью. Конечно, культурные стереотипы не поспевают за жизнью, но не заметить, что жизнь и времена меняются — значит обладать прямо-таки античным сознанием, отягощенным идеей рока. Стоит Димону Ошпаренному заикнуться, что жизнь изменилась, его тут же валят, как бессовестного вруна. Если верить «Бумеру», двигаться некуда, всюду тупик, поэтому катафалк работает, а поезда, паромы и прочие плавсредства — нет. Седоки первой суровой машины гибли вовремя и по делу. Губить героя, стоит его голову посетить удачной мысли жить честно, отвечать за себя и близких, — это, в сущности, геноцид. Двигаться некуда, никого не жалко — как бы ни сгущалась из расейских туманов сонная лощина, подобной чуши и она не сгладит. Западло рядиться Альфредом, когда на самом деле ты Коля. Или Ваня. Или Петя.
Кирилл Алехин
Петр Буслов — человек весьма туманной судьбы: о том, чем он жил до ВГИКа и где изучил жаргон «бригад», его близкие друзья вообще-то стараются не вспоминать. Говорят, правда, что «Бумер» он выстрадал, выплюнул, что героем схожих с «Бумером» сюжетов становился не то сам Буслов, не то его приятели, не то приятели приятелей; дело темное, в общем. Если отталкиваться от того, что когда-то Петр действительно сам колесил на «бумере» со стволом в бардачке, причины фиаско (а это верное слово) его второй картины становятся ясны. Затянутый, с синтетическими диалогами, какой-то позерский, «Бумер-2» — это попытка Буслова выдать художественный продукт не «про себя», а «о них». Такое, если хотите, лобовое столкновение Буслова с цивилизацией. Хорошо, впрочем, что оно случилось; видно, что Буслов перестал чувствовать себя бойцом, а почувствовал — режиссером; то ли еще будет.
Петр Шепотинник
Фильм не репрезентативен по отношению к самому Петру Буслову. Достоинства его режиссуры — атмосферность, умение по максимуму извлечь из практически любого сценарного материала ту единственную интонацию, которая нужна актеру, точные перепады внутреннего ритма в кадре. А все это обкатывается на материале, который хорош разве что как очередная услада для гопников, которым киновпечатления нужны для обновления рингтонов. Криминальные завязки-развязки больше, чем что-либо, требуют строгости в сюжете, а он инфантильно-необязателен.
Лев Карахан
Второй «Бумер» (Б-2) еще яснее, чем первый (Б-1), говорит о родстве со знаменитыми фильмами Балабанова «Брат» (Б-1) и «Брат-2» (Б-2). Одна и та же бескомпромиссная резкость социального жеста, одна и та же группа крови на рукаве героев. Время их рождения — 90-е. Годы пугающей, разбойной, ельцинской свободы. И первым, кому эта свобода дала силы и сообщила дерзкое, одиозное обаяние, был народный заступник Данила Багров, Робин Гуд в хаки, вечно мастерящий самопал из подручных деталей. Герои Буслова, так же как и Данила, легки на подъем и горазды пострелять. Но есть существенное отличие — бусловский призыв не столько стреляет, сколько отстреливается. Его герои уже не столь победительны. Свобода у Буслова — это свобода в бегах. А в новом «Бумере» она и битая, и стреляная, и замороченная лагерными, ментовскими подставами. Финальный бросок героя в смерть — как избавление от избыточного для вольнолюбивой особи груза рефлексий и вины перед погибшими братьями по крови. Конечно, смерть героя во втором «Бумере» — пока еще очевидная драматургическая экзальтация. Но если мы и дальше будем привязывать свои либеральные представления о свободе к образу могущественного топ-менеджера с интеллигентным лицом, а Багрова и Кота числить отпетыми маргиналами, то раненная, с отбитой памятью, схоронившаяся до поры в темном сарае первородная наша свобода может умереть и по-настоящему. В отличие от французов, познавших свою свободу на баррикадах; в отличие от американцев, признавших свою свободу в ковбое, скачущем с винчестером наперевес, — мы все еще не хотим признаться в своей лихой разинско-пугачевской органике.
Станислав Ф. Ростоцкий
Угодило зернышко промеж двух жерновов: у первого «Бумера», одного из самых важных фильмов последнего времени о смерти и гибели, не могло быть продолжения по определению (ровно так же нельзя представить себе сиквелы «Семи» или «Мертвеца»). Но не воспользоваться коммерческим потенциалом единственного, кажется, отечественного фильма, окупившегося еще на этапе кинопроката, тоже мог себе позволить только безумец. Итог — грустный, вызывающий искреннее сострадание голем. Отчаянно слепленный из нестыкующихся фрагментов, что расставлены в весьма произвольном порядке, — едва ли не идеальный, пробирающий до мозга костей финал, в котором вагон с двумя главными героями вдруг трогается с места под великую песню Сергея Шнурова «Я свободен», оказывается почти что в середине. Но ни грана злорадства или отторжения все это не вызывает — второй «Бумер» жалко точно так же, как чудовище Франкенштейна, оказавшееся запертым на горящей мельнице.
Бумер. Фильм второй. «Сеансу» отвечают... // Сеанс. № 27/28. 2006