(с Никитой Михалковым беседует Любовь Аркус. «Сеанс», 1999)

<...>

Если честно, то не композиционный перекос кажется мне главной конструкторской ошибкой. Там есть одно обстоятельство, которое очень затрудняет полет...

Меньшиков? Да, в одной сцене крупный план у него неважный...

Я ведь не про лицо говорю и не про грим. Он выдающийся актер, и даже возраст не был бы помехой. Но по энергетике — к сожалению, он даже старше своих лет.

Отчасти вы правы. Но лишь отчасти.

История про юнкеров — очень чувственная, она про щенячий восторг жизни, про тот краткий миг радости, любви друг к другу, неизъяснимого счастья. Эти мальчишки не были такими полгода назад и больше никогда такими не будут... Почему вы Тему не сняли в роли Толстого?

Ну, испугался.

Боялись, что он не потянет, или непременным условием была звезда в главной роли?

Ни то, ни другое. Люба, как вам сказать... Жестокая логика творчества требовала именно того, о чем вы говорите. Но есть вещи, которые... К тебе приходит очень большой артист, никогда ничего ни у кого не просивший, приглашенный на эту роль десять лет назад, и говорит: «Я готов на риск». Сыграть героя на двадцать лет себя младше — чудовищный риск. Олег идет на него, и его шаг предполагает мою способность оценить это и соответствовать этому — совершить не менее рискованный шаг. И я его совершаю.

Если бы у вас была возможность сейчас начать работу сначала — вы бы многое сделали по-другому?

Не знаю... Я не знаю, сделал бы я вообще. Когда смотрю сегодня фильм в зале, чувствую себя Армстронгом, который взглянул на Луну и ужаснулся: ё-мое, неужели мы это сделали? Как это было возможно? Но я всегда считал, что следует доводить до конца начатое, нужно добиваться поставленной цели. Вот именно это мое свойство и вызывает столь сильную негативную реакцию.

<...>

Аркус Л. «Я сделал картину для ста миллионов иностранцев, живущих в моей стране» // Сеанс. №17/18. 1999