Прежде всего следует всячески отметить Семенову — хорошая натурщица, с хорошим лицом, хорошим телом и добросовестной четкой техникой. <...>
Сравните хаотические движения всего тела у Москвина в «Коллежском регистраторе» с простой, легко читаемой работой этих натурщиков и поймете действительное превосходство молодняка перед театральными корифеями.

Кулешов Л. О «Чортовом колесе» // Кино. 1926. № 11. С. 3.

Артисты (Н. Баталов, В. Фогель и Л. Семенова) в отведенных каждому из них «домашних» пределах дали вполне верные, живые портреты. Несколько, пожалуй, сужена роль Семеновой, вынужденной слишком подолгу неопределенно сидеть у окна. Но и в трактовке всех этих фигур авторами допущены коренного свойства ошибки. Надо было показать (хотя бы в условном смысле) «подлецов» и мещан — вышли чудесные парни (бывшие буденовцы), безвинно страдающие в узком бытовом кругу. А «мещанка» жена, которая от них уходит, тоже просится в благородные героини. Попытка ввести здесь элемент иронии (нужна была прямая сатира) не воспринимается, а «интеллигентно» и вкусно поданные куски быта непроницаемо заслоняют авторское лицо. <...>

Зуев А. «Любовь втроем» // Правда. 1927. № 65. С. 6.

И Баталов, и Фогель — симпатичнейшие ребята, даже «революционеры» в быту. Как самоотверженно они уступают друг другу право на Семенову и как окончателен для них ее выбор.

Сюжет не только в своем развитии не содержит советской тенденции в решении вопроса, но и решается вопрос этот не по-советски.

В картине нет выхода. Она безвыходная. Семенова, обнаружив беременность и безосновательно упрекнув своих мужей: «Чего же вы оба смотрели», уезжает куда-то. В неизвестность...

Ее прощальную записку режиссер не смог показать, потому, что если бы в ней, как в надписи: «Уезжаю... работать буду», содержался бы намек на какой-нибудь советский, революционный выход, она была бы еще более фальшива, чем эта надпись.

А выход мог бы быть: трафаретно — это алименты и выселение мужей с «жилплощади», которая послужила завязкой сюжета. Но этого нет, и в результате — скверный анекдот. <...>

Яковлев Н. Первосортная мещанская // Кино. 1927. № 5. С. 3.

В лирическом тоне, в солнечных ясных красках, под фиговым листочком приличной на 100% советской концовки нам преподносится практический наглядный рецепт как надо... «любить втроем» [...] Чуть не основной своей задачей в этой картине Роом имел выступить в защиту неразвитой женщины — домашней хозяйки. Мы уже по его картине «Предатель» знаем, что это за знаток женской доли. Его женщины — это проститутки разного калибра, интриганки, обстановочка для кутежей. Далеко ли от этих женщина отошла, по Роому, советская домашняя хозяйка, изображенная в картине «Любовь втроем», Семенова? У каждой домашней хозяйки в любой трудовой семье есть целая поэма горшков, примусов, корыт, расчетов, страху и т. п. Ее радости — радости печали мужа, строителя жизни. Хозяйка Роома имеет на первом плане подчеркнуто соблазнительные круглые бедра, спокойную ласковость своих форм, спокойную властность движений и... всё. Ее забота одна: ублажить малейшую прихоть мужа-самца; ее печали: невнимательность к ней — самке. И эта типичная содержанка-самка, не знающая иных забот, кроме мужской блажи, в погоне за более приятным самцом переходящая от одного мужчины к другому, вдруг, видите ли, недовольна, что и другой мужчина в отношении к ней — самке тоже оказался самцом.

Денисов К. Мещанство в кино // Советский экран. 1927. № 5. С. 3. 

Режиссер Кроль — имел богатый, новый и увлекательный материал. Имел сильную и выразительную группу актеров (Певцов, Арнольд,
Кожевников, Семенова), имея возможность собрать это все в крепко спаянную, динамическую, увлекательную картину, с большим эмоциональным и воспитательным воздействием на зрителя. Но эта возможность не использована. <...>

Зотов Н. «Смертный номер» // Кино. 1929. № 41. С. 6.