Перед съемками «Третьей Мещанской» режиссер Абрам Матвеевич Роом, приглашая меня участвовать в фильме, сказал: «Вам придется играть с Фогелем — да вы его хорошо знаете (с Фогелем я работала в мастерской Фореггера — „Мастфор“), — а вот Баталов будет для вас новым партнером».
Услышав фамилию Баталова, я испугалась: «Ой, это же МХАТ, он будет тяжелить игру, я ведь не умею так, как мхатовцы, «накачивать настроение».
Начались съемки — и все мои опасения как ветром сдуло. Действительно, Баталов был плоть от плоти Художественного театра. Но это был настоящий мхатовец, не имеющий ничего общего с многими так называемыми последователями и учениками МХАТ, которые извратили учение великих основателей этого замечательного театра. Работая с Николаем Петровичем, я убедилась, что правда в игре актера не зависит от школы.
«Третья Мещанская» — камерный фильм с камерной игрой актеров. Это была первая попытка показать на экране быт рабочего человека двадцатых годов. В фильме рассказывалось о распространении мещанства в рабочей среде. В картине было занято лишь три актера, вся наша игра строилась на психологических нюансах, на перемене настроений, на тонком понимании и ощущении партнера. Действие развивалось в медленном ритме. Реплики были очень короткие. У нас была настолько твердая и отчетливая артикуляция, что, как потом говорили, и без надписей было понятно каждое слово, произносимое актером.
Работать с Николаем было легко, увлекательно: от него к вам шли как бы флюиды, токи. В нем таилась внутренняя теплота, которая легко передавалась партнеру, заражала его.
Не могу забыть, как мы репетировали один из центральных эпизодов фильма — возвращение Баталова из командировки (действующие лица фильма носили имена и фамилии исполнителей). Николай неожиданно входит в комнату... Он так грозно смотрит на меня своими темными пронзительными глазами, что сердце мое обрывается. В голове проносится: «Он узнал, что произошло в его отсутствие между мною и Фогелем».
Вдруг я замечаю, как в его глазах появляется смешинка, и у меня на душе становится легче. «Сваришь нам варенье», — говорит Баталов, вынимая из-под пальто решето с ягодами... «Стоп! — крикнул в этот момент Роом. _ Прекратить репетицию, сразу снимайте!» Все было настолько тонко и верно передано, что он побоялся, что при повторении я «заиграю» этот эпизод.
Мы вообще репетировали очень мало, снимали почти без дублей. Весь фильм был снят за два с половиной месяца.
Наш маленький коллектив (режиссер, оператор, художник и три актера) работал очень дружно, с большим увлечением. Роом ничего не навязывал актерам, он давал нам большую свободу. Актеры сами много предлагали, и режиссер обычно шел навстречу этим предложениям. Много выдумок было у Баталова с Фогелем в сцене игры в шашки. Но кульминацией роли Баталов-актер делал сцену объяснения с Фогелем.
Баталов во время еды узнает от Фогеля о случившемся. В руке у него вилка — корявенькая, трехзубая. Слушая приятеля, он нервно вертит ее, а потом, на наших глазах, она вдруг превращается в грозное оружие. Сцена достигала большого накала...
Поражала редкая доброжелательность Баталова, его деликатность, чуткость к окружающим. У него постоянно рождались находки, и, конечно, ему не терпелось поскорее «подкинуть» их. По лицу Николая мы видели, что ему пришло в голову что-то интересное. На наших глазах он загорался и тут же, как бы невзначай, говорил оператору Гиберу: «Гриша, одну минуту, у меня «заело». Гибер останавливает съемку, Николай подходит к партнеру и, шепотком, на ухо, говорит: «Вот я бы на твоем месте...» Он умел делать это тонко, не задев самолюбия товарища, не узурпировав прав режиссера. Баталов очень много «подкидывал», и, если его подсказки принимались, он сиял. Баталов всегда думал о партнере, по-человечески заботился о нем. Готовится съемка, Гибер командует: «Ты, Николай, сядь там, а здесь будут Фогель и Семенова». Баталов протестует: «Нужно изменить ракурс». — «Почему?» — недоумевает оператор. «У меня широкие плечи, я Людмилу срежу». — «Николай, но ведь снимаем твой кадр». — «Все равно».
Или в другой раз. Снимают разговор Баталова с женой. В кадре — один Баталов. Николай говорит оператору: «Отпустите Людмилу домой, она устала. А я и без нее справлюсь, буду играть с воображаемым партнером». И таких примеров можно привести много.
После выхода на экран «Третья Мещанская» вызвала много споров. Фильм критиковали за тематику, неясность авторской позиции. Но мастерство режиссера, оператора и актеров получило единодушную высокую оценку как в нашей, так и в зарубежной прессе. Немецкая газета «Берлинер морген пост» писала: «Режиссура Абрама Роома поистине мастерская... А исполнители! Это не актеры, это люди, потрясающие своей подлинностью. Они так естественны, что другими их вообразить нельзя. Все трое поразительны. Это фильм, который должны посмотреть не только наши режиссеры».
Семенова Л. Семенова Л. Н. // Литвиненко Н. Г. Николай Петрович Баталов. Статьи, воспоминания, письма. М.: Искусство, 1971. С. 163-165.