Людмилу Семенову должно назвать звездой ленинградского кинонебосклона: из полутора десятка ролей в немом кино одна имеет московскую прописку, правда, незабываемая, в фильме «Третья Мещанская». Другие — в фильмах ФЭКСов, Эрмлера, Червякова. Семенова и родилась в Петербурге, в последнем году XIX века, 1899-м, а всю свою долгую жизнь делила между родным городом и любимым — Москвой. Отец был крупным военным, мать — оперной певицей, выступавшей и в Мариинском театре, и в провинции. Девочка росла боевой, смелой и предпочитала играть с мальчишками. Она зачитывалась романами Жюля Верна и идеалом ее был капитан Сорви-голова. Мечтала стать разведчицей. С детства очень хорошо рисовала, что позднее помогло ей самой отлично гримироваться. В гимназии легко давались языки. Не потому ли так изысканно звучали потом на эстраде песенки по-французски и по-немецки. С малолетства ее учили музыки, танцам, пению. Неудивительно, что к восемнадцати годам, когда жизнь забросила Людмилу в Москву, она посещала все новомодные студии пластики и балета — Веры Майя, Инны Чернецкой, Студию эксцентрического танца. Одновременно Людмила закончила Киношколу Б. Чайковского как драматическая актриса. Но главным ее учителем стал Н. М. Форреггер, главной школой руководимый им Мастфор — Театр малых форм. Здесь Семенова сформировалась как универсальная исполнительница — отлично танцующая, поющая, играющая то пародийно, то всерьез, в разных жанровых и стилевых манерах. Точно с зарисовками будущих киноролей она выходила на эстраду то нэпмановской дамочкой, то матрешкой, то уличной девчонкой, а то и Кармен («Кармен в лесу», ответ-пародия мейерхольдовскому «Лесу»). Дебют в эстрадном обозрении «Хорошее отношение к лошадям» в ночь под Новый 1922 год сделал ее знаменитой. Особым успехом пользовались хореографические пародийные номера, поставленные Фореггером, — сцена безумия Жизели, умирающий лебедь. Отбиваясь от возмущенных балетоманов, он уверял, что так хотел защитить классику от эпигонов и халтурщиков. Вся в черном, со «сломанной» рукой на перевязи, Семенова кубарем выкатывалась на сцену из-за кулис и долго «умирала», пока не переставали вибрировать кончики пальцев. Ее эксцентричная пластика, сложнейшая акробатика вызывали взрывы смеха и аплодисментов. И ей совсем не страшно было соседство в одном концерте с примой Большого Екатериной Гельцер. С Форрегером актрису связывали не только творческие отношения, и когда он перебрался в Ленинград, она последовала за ним. И когда он решил попробовать себя в кинорежиссуре, она впервые стала перед камерой, сыграв небольшую роль в его фильме «Северное сияние». И тут же последовало приглашение на главную роль у ФЭКСов.
В фильме «Чертово колесо» ее Валька — обычная городская девчонка, дочь владельца мясной лавки. Бесшабашная, переполненная жизненной энергией, смелая, то и дело убегающая из дома погулять, за что не раз бывала бита отцом. Кинокамера сразу «полюбила» Семенову: на крупных планах так выразительны были очень светлые голубые глаза, лицо в рамке темных, сильных волос. Фотопортрет актрисы, снятый кинооператором Андреем Москвиным, висел у него дома. Они подружились, и он как-то особенно умел ее снимать. Семенова прижилась на Фабрике эксцентрического актера. Не случайно у Козинцева и Трауберга в 20-е годы она сыграла три роли. Могли бы и больше: поначалу в «Новом Вавилоне» на нее писались роли деревенской девушки и продавщицы, и кокотки, и коммунарки. Четыре разные, как четыре этапа одной судьбы, — от земли до прилавка. Оттуда на панель и наконец на баррикады. Жаль, но в завершенном фильме актриса появляется единожды, исполняя огненный канкан.
Семенова долго не могла выбрать: сцена или кинематограф. Она снималась и одновременно выступала в ленинградской оперетте, в театре «Кривое зеркало» вместе с Л. Утесовым, А. Румневым, Б. Пославским. В кино была готова сниматься на втором плане, в интересном, хоть и маленьком эпизоде, только бы с самобытным режиссером, с хорошими партнерами. В фильме «Саша» эпизодическая роль «актрисы из притона» попавшей в милицию, потому что режиссер — Хохлова.
В фильме «Смертный номер» — второплановая роль жены счетовода, потому что ее экранным мужем был выдающийся театральный актер Илларион Певцов. В кино Семеновой не поручали ролей «новых женщин», ведь в ней самой жила другая женщина — на все времена, тянущаяся к мужчине и притягивающая его к себе как магнитом, сдержанная и страстная, закрытая и манкая, сексопильная. Просто женщина, просто жена — рабочего, служащего, ответственного работника, партизана, культработника. Не член коллектива, не член профсоюза, а домохозяйка, живущая частной бытовой жизнью. Это в новом социуме само по себе было явлением отрицательным.
Когда прямо на съемочную площадку «Чертова колеса» принесли телеграмму из Москвы с приглашением на роль жены в «Третьей Мещанской», актриса обрадовалась (у Роома!) и напряглась — все должно быть другим: среда обитания ее героини, возраст, темперамент, поведение. Страшно и интересно. И как получилось! Ее Людмила жила точно во сне. Закончив механически выполняемую, надоевшую домашнюю работу, она целый день дома одна, ожидая мужа. То на кровать присядет, то на диван приляжет, то у окна постоит бесцельно. Актриса нашла точный и красноречивый пластический рисунок: малоподвижная, тяжелая фигура, опущенные плечи, склоненная голова. Но ведь именно она, пленница Третьей Мещанской, женщина нашла в себе силы разорвать странный треугольник, когда муж и любовник без труда меняются местами, готовы оплатить «аборт вскладчину». Эту энергию перемен женщина черпает не в социальных идеях, а в физиологическом обновлении влюбленности, материнстве, в самом своем естестве.
В фильме Ф. Эрмлера «Обломок империи» на небольшой исполнительской площади Семенова дала тип, судьбу, характер, в прошедшем, настоящем, даже будущем. Когда-то жена унтер-офицера царской армии Филимонова, теперь она состоит в браке с культпросветработником, обслуживая его как домохозяйка, если не сказать домработница. Эта женщина, постаревшая не от прожитых лет, а от самой жизни, от тех отношений, которые связывают ее с мужчиной, со вторым мужем. Когда Филимонов приходит к ним в дом, да еще во время безобразной семейной сцены, крупный план актрисы передает сложную гамму чувств: стыд, смущение, радость, страх, надежду. Безукоризненно точно найден один выразительный жест — женщина быстро прикрывает рукой увядшую шею. Ее драма заключается в том, что в ней иссякла энергия перемен, она не в силах изменить свою жизнь и, выбирая между двумя мужчинами, остается с нелюбящим, ничтожным, кстати, и более молодым. Последний, прощальный взгляд на уходящего — и точка в судьбе женщины поставлена. «Как мне легко было играть, глядя в глаза», — вспоминал партнер по фильму Федор Никитин (Филимонов).
В финале 20-х в фильме «Женщина в лесу» Семенова неожиданно сыграла единственную роль «новой женщины» на неженской работе заведующей лесоразработками, бесстрашно пересекающей преступную деятельность замаскировавшегося кулака. Впрочем, и в этом сюжете Людмиле (так зовут героиню) не откажешь в женственности и привлекательности. Недаром в нем намечено, пусть и оказавшееся ложным, увлечение ею замзава лесоразработок. И не о том ли свидетельствует название фильма — Семенова, она и в лесу женщина. Жаль, что этот фильм, поставленный и снятый Альфредом Доббельтом, не сохранился. Он был, по-видимому, лучшим из игровых лент этого талантливого человека нестандартной судьбы. Немец, уроженец Рязани в кино начинал подростком, киномехаником петроградского кинотеатра «Форум». Жадно учился: Институт живых восточных языков, Петроградская консерватория, Высшая школа летчиков наблюдателей-операторов. Больше десяти лет — режиссер-оператор на различных киностудиях Ленинграда, включая «Ленфильм», а потом с 1938-го без малого двадцать лет и без этого города, и без кино. Из ссылки вернулся в 1955 году оператором на «Ленкинохронику». Судьба русского немца.
В начале 30-х годов в стране умерли театры малых форм, закрыли мюзик-холл — творческое поле Людмилы Семеновой. Ее первая роль в звуковом кино в фильме «Моя Родина» стала началом конца кинокарьеры актрисы. Нарком обороны К. Е. Ворошилов заявил: «Эта проститутка загородила в фильме всю Красную армию». Фильм был запрещен и снят с проката. Снова на экране Семенова появилась только в 1947-м, 1948-м, 1956-м — в трех эпизодах. Отлученная от кинематографа, она преподавала, вела самодеятельные кружки, эстрадные концерты и много странствовала по стране как жена военного. Муж погиб в начале войны. Дом был разорен: пропали отличная библиотека и большой архив, редкое собрание фотографий. Много лет и с большим удовольствием Людмила Семенова играла в Театре-студии киноактера. Эраст Павлович Гарин, поставивший там в память о своем учителе Мейерхольде «Мандат», дал ей роль «женщины с бубном», без слов, как в немом кино. Танцуя, она сошла со сцены. Ей шел восьмой десяток.
Гращенкова И. Киноантропология ХХ/20. М.: Человек, 2014. С. 169-175.